Наталья Владимировна Тимченко родилась 2 марта 1971 года в городе Невинномысске Ставропольского края.
Выпускница Литературного института им. А.М. Горького (семинар Г.И. Седых).
Работала заместителем главного редактора Издательского дома «Брянские газеты», редактором брянского выпуска «Комсомольской правды». В настоящее время – главный редактор журнала «Брянская тема».
Стихи и рассказы публиковались в коллективных сборниках, в «Детской роман-газете», еженедельнике «Литературная Россия», журналах «Наш современник», «Радуга» (Киев), «Полесье» (Гомель).
Автор текстов песен, исполняемых певицей Натали, группой «Лицей» и др. Трижды становилась Лауреатом Всероссийского телевизионного конкурса «Песня года».
Автор книги стихотворений «Прилагательное – «ночь» (1997).
Член Союза писателей России с 2002 года.
Живёт в Брянске.
* * *
По лабиринтам одиночества,
Где стены – зеркала кривые,
Иду в преддверии пророчества,
А судьбы видятся иные,
Чем те, которые предсказаны
Гадалкой с хитрыми глазами
И нервно на бумаге смазаны
С небес упавшими слезами.
Шаги меняют отражение,
Осколки радости – в печали.
И в безысходности движения
Я начинаю все сначала.
И верю: сбудется пророчество,
Из темноты я выйду снова,
И распадется одиночество
На звуки голоса родного.
БУКВАРЬ
О «А» до «Я» пройдя по букварю,
Слова читая по слогам и нотам,
Заученные темы повторю,
Развесив их по памяти длиннотам.
Азы во всем: во фразах и шагах…
Но каждый раз по-новому и смело
Я выжгу имя-символ на углях,
Захлопнув папку начатого дела.
Дождь потерялся в пламени костра,
Который опалил углы страницы.
Сегодня будет лучше, чем вчера,
Хотя бы тем, что пройдены границы…
ПОДАРОК
Тебе, тебе! Полцарства и коня,
Златой дворец с резными куполами,
Принцессу-дочь (читается: меня),
Вишнёвый сад под небом с облаками.
И так, и сяк: при солнце, при луне,
Был мастер дела – старенький фотограф.
Ты снимки собери в альбом и мне
Подай, чтоб я поставила автограф.
ЧУЖОЙ
Я набросила шёпот волной на усталые плечи,
Отпивая по капле прозрачный малиновый вечер,
Напевала мотив, принесённый когда-то тобою,
И с податливой глиной своею делилась тоскою,
А потом обжигала фигурки в растопленной печи,
И плясали на стенах огни, и оплавились свечи,
И в окно постучал заплутавший случайный прохожий,
И был взгляд его чем-то на отблеск пожара похожий.
Он просился войти и тревожил дыхание вьюги,
И толпились за ним скоморохи и прочие слуги.
Видно, знатен он был и богат, только в дальней дороге
У князей и рабов одинаково стёртые ноги.
Я впустила к себе незнакомца в обличии строгом.
Он же людям своим приказал ночевать за порогом,
Скинул шубу медвежью и вытянул к пламени руки:
«Возвращаюсь на родину я после долгой разлуки.
Конь мой пал, постаревший за тяжкое время похода,
А народ обнищал, ничего не возьмешь у народа.
И не ждет государь – за победу награды не сыщешь.
Я уйду поутру… Да ты, видно, меня и не слышишь?..»
Я стояла спиной и ловила размеренный голос.
Князь был – копия ты: те же руки и шёлковый волос,
И глазами твоими смотрел удивленно и нежно.
Бог вернул мне тебя после смерти ожившей надеждой.
Я спросила: «Как звать тебя, князь? – и добавила: — Милый…»,
И, услышав в ответ долгожданное светлое имя,
Припадала к ногам, поцелуями руки покрыла,
И шептала слова, о которых, казалось, забыла.
А наутро мой князь говорил: «Собирайся в дорогу.
За неделю домой попадём, проходя понемногу,
А пока я в деревне коня для тебя раздобуду.
Будешь ты мне женой…» Но, прервав, я сказала: «Не буду!..»
И вопрос отразился в чужом, неприкаянном взгляде,
И трепал ветерок незнакомые русые пряди.
Кто же так подшутил надо мной в тот обманчивый вечер –
Недопитый бокал или жалко горящие свечи…
ПРИМЕР ДЛЯ УСТНОГО СЧЕТА
А я считаю дни до нашей встречи:
Один-два-три-четыре-пять-неделя,
И мне, поверь, от этого не легче
В пустых коротких сумерках апреля.
Но я делю минуты на секунды,
Секунды – на мгновенья, и обратно.
Три пишем, два в уме – как это нудно!
И вместе с тем – мучительно приятно.
Я выучу таблицу умноженья,
Потом освою действие с дробями.
Не надобно особого уменья,
Когда вам повезло с учителями.
Но это всё равно, что воду в ступе
Бессмысленно толочь, в мечтах витая…
Была ж когда-то маленькой и глупой
И с лёгкостью жила, до двух считая.
* * *
Тоненький диск Луны
Лёг на мое плечо.
Узел былой вины
Не разрубить мечом.
Не расплести немым
Пальцам тугую нить.
Слаб человек своим
Сильным желаньем жить.
Хватка уже не та,
Стёрты ладони в кровь.
Мелочь и суета,
Скука ненужных слов.
Глупо искать друзей
Между рабов и слуг.
Мир – как большой музей
Без прикасанья рук.
Снова – за строем строй,
Ближний и дальний круг.
Просто глаза открой
И посмотри вокруг.
* * *
Разлиты сумерки-чернила
По детской розовости рук.
Как деревянные перила,
Отполирован каждый звук.
По чутким клавишам деревьев
Играет ветер в тишине,
Октавы звонкие доверив
Клавиатурной вышине.
И вечер – дирижер по нотам
Созвездий, собранных в мотив,
Ведет мелодию полета
От тополей до тонких ив.
ПОЕЗД
1
Что мне сказать тебе сейчас,
В последних пять минут до срока,
Когда у времени запас
Песчинок пыльного потока
Вот-вот иссякнет?
Я – в вагон,
А ты – сутулясь по перрону.
Я эти дни, как смутный сон,
Воспоминаньями не трону.
2
Посадил в пустой вагон.
Поцелуй – прощанье.
Пыльный маленький перрон
Слышал обещанье.
А потом зеленый свет
Подмигнул привычно.
Поезд – отправной конверт
Адресату «лично».
Через пыльное стекло
Мир суров и мрачен.
Лунный мячик за окно
От меня ускачет.
И насмешница-судьба
Вслед махнет рукою.
Уезжая от тебя,
Остаюсь с тобою.
3
Подрагивает ложечка в стакане,
Меняются картины за окном.
Несётся поезд в утреннем тумане,
И я одна сижу, скучаю в нем.
Куда его ведут стальные рельсы?
О чём стучат колеса невпопад?
С кем связаны его былые рейсы?
Смогу ли я вернуться с ним назад?
Леса сменяют горы и долины,
Над реками возносятся мосты,
Мечты мои пророчески наивны,
Реальности – безжалостно пусты.
И новый день, как новый заголовок,
Как хрупкое звено в цепочке лет…
И мчится мой состав без остановок,
Пока ему дают зеленый свет.
4
Вике
Теряют очертанья города,
Когда за день их много, но все – мимо.
Сквозь пыльное окно купе, когда
Мгновенье быстрым взглядом уловимо.
Теряют очертанья города.
И только рельсы тянутся на юг,
С упорством поглощая километры.
Разносят чай, и солнца жёлтый круг
Томится в небе, согревая ветры.
И только рельсы тянутся на юг.
И человечна поезда душа.
Лицо глазасто в ночь слепую светит.
И только я – легко и не спеша –
Спешу туда, где кто-нибудь да встретит.
И человечна поезда душа.
ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ «НОЧЬ»
Дрожащий Марс горит на небосводе
Так близко – только руку протяни.
А радио бормочет о погоде,
И гаснут в окнах поздние огни.
Субботний вечер вяло остывает
От солнечных пронзительных лучей,
И круг луны таинственно мерцает,
Как лампочка на несколько свечей.
И щедро ночь раскинула объятья,
Пытаясь в сон, как в омут затянуть.
Висит на стуле завтрашнее платье,
А я лежу – и не могу уснуть…
АВГУСТ
Перевернута лодочка – окончание действия,
Сценки летнего леса, уходящего в осень,
И прощальные окрики убежавшего детства,
Как свинцового неба холодящая просыпь.
И короткие платьица поменяв на передники,
На костюмчики строгие, на портфели и сумки,
Где вы, мальчики-девочки, смехачи-привередники,
Все колени ободраны и обветрены руки.
Тот роман, как у взрослого, то ли был, то ли не было –
Оборвался, осыпался первым школьным звоночком.
И подброшенным мячиком зависают на небе
Недопетые песенки, сочиненные строчки.
ОДНА
Прислушиваясь к шагам того, кто уже не придёт,
Мыслью танцую по комнате: влево, вправо, вперёд,
И, чувствуя холод в спине, касанье желанных рук,
Слежу, как за серым окном сжимается сумрак вкруг.
Я знаю: над городом есть всего лишь один закат
С протяжным звучаньем лучей, подобранных невпопад.
Под музыку розовых струн танцуется так легко
С тем, кто уже не придёт, с тем, кто сейчас далеко.
ЛЮБИТЬ ТЕБЯ
Любить тебя – попытка опровергнуть
Тебя в себе. Но выход из игры –
Всего лишь вход в осенние дворы,
Где каждый лист от дерева отвергнут.
Любить тебя – почти что ненавидеть
Себя в тебе. Но поздно закрывать
Глаза на то, что словом не сказать
И самым острым взглядом не предвидеть…
ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ
Обычный день – он тем-то и обычен,
Что предугадан вдоль и поперёк,
До мелочей придирчиво привычен
Старательно заученный урок.
Ни взлётов, ни падений – тихо, гладко,
Спокойнее, чем сон у зимних мух,
И ни одно – ни слово, ни загадка –
Не потревожит зрение и слух.
Но сон никак не хочет с ночью слиться.
За окнами троллейбусы поют.
Всё кажется: вот что-нибудь случится,
Пока часы двенадцать не пробьют…
* * *
Я знаю приметы счастья,
Когда, торопясь сквозь снег,
Иду, вдыхая ненастье.
Февраль скоротал своей век
Так быстро, что крикнув громко
Вперед, сам наткнешься на
Свой крик. И за ворот колко
Капелью падет весна.
И все… Словно нет в помине
Зимы, а еще вчера
Трещали дрова в камине,
И белые шли веера.
* * *
И нет тебя, но будто там, за мной
Маячит тень, тяжёлой пеленой
Сутулит плечи. Холод по спине.
Неровной лентой блики на стене,
И хмурый вечер…
Где три стены, четвёртое – окно.
Как холст на раму крепится сукно
С эффектом глянца. Обретя ночлег,
Спокойно спит игрушечный ковчег.
Дожди не снятся…
Постель пуста, когда не на двоих,
Но на подушке след от плеч твоих –
Два полукруга. Уплывая в сон,
Я слышу не дыхание, а стон,
Но это – вьюга…
ПАМЯТЬ
Дедушке
Свеча за упокой – подарок от живого
В знак памяти. На кладбище – цветы,
А в церкви – лишь она, и торопливо слово,
Что с Господом молитвами на ты.
При жизни не успел, не смог. Всё думал – после,
А после – холода, бумажные венки
Да гости на порог. Хотя, какие гости? –
Поминки допоздна и скорбные звонки.
Теперь стоишь один, и свечка подороже,
Чтоб как-то пред собой загладилась вина,
И думаешь о том, что ты когда-то тоже…
И – слёзы по щекам, и в образах – луна…
* * *
Рукою бабочку накрыла –
Она ладонь мне обшептала,
Была беспомощно бескрыла,
Летать могла, но не летала.
А мне казалось – сердце бьётся
В моей ладони, точно в клетке,
Листом, трепещущим на ветке,
Которая под ветром гнётся.
Но бабочка в траву скользнула,
Когда я руку убирала…
Я думала, она уснула,
И я её не убивала.
* * *
Не буди меня утром, будильник,
Я вчера не тебя заводила,
Я вчера заводила охрипший,
Заикавшийся па-патефон.
И, пробившись сквозь тучу пылинок,
Позабытое танго так мило –
То рокочуще, то чуть потише –
Наводило на ласковый сон.
В полудрёме скакала иголка,
Попадая в бороздки пластинки,
И контральто пленительно пело
Про усталое солнце и грусть…
А за стенкою плакали тонко
И ловили на пальцы слезинки,
И шептали взахлёб, оголтело:
«Ну и пусть! Ну и пусть! Ну и пусть!»
* * *
Бабуле
Голландские розы дешевле.
Не пахнут, зато как красивы!
В подземке – потоком движенье,
Столица с утра суетлива.
«Подайте мне три белоснежных.
Нет, жёлтые – это к разлуке».
Шипы иностраночек нежных
Мне больно царапнули руки.
И вспомнилось: южное лето,
Коленки в крови, подорожник,
Косынка зелёного цвета
И я собираю крыжовник.
* * *
В уютном сквере детский смех звучит,
Скрипят, перекликаются скамейки…
«От двух и до пяти» ногой стучит,
Слова глотая, словно карамельки…
А улица – по-летнему светла,
Снежинки тополиные летают…
И грустно думать, глядя в зеркала:
Чужие дети быстро подрастают.
* * *
Немного покоя, чуть больше его – одиночества,
Неяркая лампа и томик стихов под щекой.
Пусть мне не приснятся фамилия, имя и отчество,
Пусть только стихи, только строки, пусть только покой.
И где-то в последних минутах рождения пятницы,
Тугая струна горизонта подкинет, звеня,
На пляжное небо надутый объём каракатицы
С условным названием: «Солнце в канун сентября».
И, слепо цепляясь за строки поэм сновидения,
Пытаясь отсеять от избранных слов словеса,
Ещё бормочу сочинённое стихотворение,
Но напрочь забуду о нем, открывая глаза.
ДОБРОЛЮБОВА, 9/11
Под звуки лестничного марша
(Хоть мнились звуки Мендельсона)
Не очень важная персона,
А проще – поэтесса Маша
Сходила вниз, и серый мрамор,
Сквозь итальянские заплатки
Ей пальцы холодил и пятки,
И звякал лифт, как двери камер.
В ее руке была мочалка,
Ей оставалось два пролёта…
В общаге женский день. Суббота.
Вода не чай. Ее не жалко.
* * *
Казалось, раскололся мир на части,
И небо рухнуло потоками дождей.
А это просто уходило счастье
И пряталось за спинами людей.
ЗАВОЕВАТЕЛЬ
Ты ворвался и все
границы разрушил.
Твоё войско в море,
враги – на суше.
Волчья шкура в седле,
по спине – елей.
В правом ухе – шмель,
в левом – скарабей.
Твоего коня
выкормили пеплом.
По утрам тебя
умывали ветром.
И когда ты спишь
над тобою пламя,
А когда идёшь
под тобою яма.
Твоё имя крестили
в реке славяне,
Твоих предков Ольга
сжигала в бане.
И в глазах твоих лёд,
а за ним – века,
И в губах твоих стон,
а за ним – тоска.
Ты ворвался и все
границы разрушил,
Подчинил себе
и тела и души.
Но не первым был,
как тебе казалось
И забрал лишь то,
что тебе осталось.
* * *
Этот крохотный вечер почти что в карманном издании,
Эти лица прохожих едины в своей темноте,
Но мне кажется, что вот сейчас эти серые здания
Вдруг крылами взмахнут и растают в ночной черноте.
А на землю падут, рассыпаясь, горшочки с геранями
И снежинки крахмальных салфеток, сплетённых крючком;
Разобьются сервизы, сверкая точёными гранями,
И листы недописанных писем взовьются кругом.
И настанет вселенский покой в отступающем мраке,
Вереницы дрожащих созвездий пройдут по нему.
Я, не глядя в глаза замеревшей в испуге собаке,
Наклонюсь и остывший осколок стекла подниму.
МЕТАМОРФОЗЫ
Мне снилось я сплю и мне снится, что я –
Красивая бабочка, в поле летаю,
На крыльях несу настроение дня
И, радуясь жизни, нектар собираю.
А в поле – тропинка, и люди по ней
Воскресной гурьбой направляются в церковь,
И праздничный запах от их куличей
Смешался с протяжными звонами сверху.
И я разглядела среди пестроты
Фигурку малышки смуглей воронёнка
И словно живые алели цветы
На, вышитом к празднику, платье ребёнка.
Поддавшись обманному зову цветка,
Я пленницей пальцев безжалостных стала.
И крылья мои, словно два лепестка,
Малютка, беспечно смеясь, оборвала.
Ванилью и ладаном пахла весна,
А в церкви красиво и слажено пели…
И я умерла. Но воскресла от сна.
Проснулась, а крылышек нет в самом деле.
* * *
Я люблю от тебя уезжать,
И прощанье запутанных слов,
Словно стрелки вокзальных часов,
Что стремятся друг друга обнять.
Без тебя проведённые дни –
Только дни, где тебя рядом нет.
И непросто придумать ответ,
Почему так нужны мне они.
И что значат разлуки в судьбе –
Я не знаю. Могу лишь сказать:
Я люблю от тебя уезжать,
Но всегда возвращаться к тебе.
* * *
Это будет, когда майским вечером выпадет снег,
И когда помертвелым неоном округа осветится,
И когда захлебнётся мокротой простуженный век,
И заплачет во сне позабытая матерью крестница.
Это будет, когда ты придёшь с ежедневной войны,
А бродячие псы, ошалев в новолуние, взбесятся,
И начнут воплощаться в реальность глумливые сны…
Вот тогда наши две параллельные всё-таки встретятся.
//Брянские писатели-2015. Антология. — Брянск: типография СРП ВОГ, 2015. — с.375-384