Алексеев Владимир Петрович родился 11 июля 1953 года в деревне Ольховке Выгоничского райна Брянской области. В 1970 году закончил Орменскую среднюю школу, в 1971 году поступил на историко-филологический факультет Гомельского государственного университета, который закончил с отличием в 1976 году. В 1977-1978 годах проходил воинскую службу в Забайкальском военном округе. После демобилизации вернулся в Брянский краеведческий музей. С 1991 по 2007годы – директор музея. Под его руководством и непосредственном участии были разработаны экспозиции музея Ф.И. Тютчева в селе Овстуг, музея А.К. Толстого в селе Красный Рог, краеведческого и литературного музеев в Брянске, музея мемориального комплекса Хацунь, Сещенского музея интернационального подполья, Севского и Климовского музеев.
Автор историко-краеведческие исследований «Госпожа Бовари Трубчевского уезда» (Брянск, 1992), «Брянский фаворит царевны Софьи» (Брянск, 1992), «Дворяне Саловы из Сосновки» (Брянск, 1993), «Брянские люди XVIII века» (Брянск, 1993), «Гранный дуб» (Брянск, 1994), «Тютчевский Овстуг» (Брянск, 2000), «Брянские люди XVII века» (Брянск, 2001).
Заслуженный работник культуры Российской Федерации, награждён медалью II степени ордена «За заслуги перед Отечеством». Лауреат премий им. А.К. Толстого «Серебряная лира» (1997) и им. Ф.И. Тютчева «Русский путь» (2013).
Орменские истории
Солопеев коня ищет
Орменский крестьянин Солопеев был тучен и дороден, но близорук. У него было много коней. Однажды поехал он их пасти. Отпасся и собирает их домой гнать. Все кони на месте, но одного не хватает. Ездит он по лугу, всё ищет. Тут его соседи спрашивают: «Что ищешь Солопеев?» «Да вот мерина гнедого потерял!» Ему и говорят: «Да ты же на нем сидишь!» Посмотрел Солопеев и вправду сидит он на том коне, которого ищет.
Масленый помазок
Старые орменцы были людьми скупыми и экономными. Один орменец перед сельской сходкой подмасливал помазком свою бороду, чтобы думали, что он жирно ест. Как-то пошёл он на сходку, а жене нужно сковородку подмаслить, а помазка не найдет. Посылает она сына к отцу спросить, куда он дел помазок. Сын прибежал на сходку и кричит при всех: «Бать, а бать! Где помазок, что ты бороду мазал?»
Сало в прикус
Сало берегли к покосу. Одна баба из Ольховки, тоже как все, ходила на покос с салом, но в обед ела только хлеб, а сало немного прикусывала, чтобы сделать вид, что ест его.
Сапоги за плечом
Когда местные мужики шли в церковь, то сапоги несли за плечом, а сами шли разутые. Один из них как то споткнулся и до крови разбил ногу. Вот он и говорит «Слава тебе господи, что я ногу разбил, а не сапоги! Нога заживёт, а сапоги целы будут!»
Яйцо в толченке
Жил один бедный и скупой орменский мужик. Если и мог он себе позволить в пустую толчёнку добавить яйцо, то не целое, а только половину. Раз как-то ждёт он гостей, а сын принес яйцо для толчёнки и спрашивает: «Бать, а бать? Всё яйцо в толченку бить или половину?» Хозяин отвечает: «Бей всё! Пусть говорят, что мы жирно едим».
Яйцо с зародком
Два мужика косили траву. Один нашёл гнездо дикой утки с яйцами. Взял одно яйцо, разбил и быстро проглотил и кричит: «Кум Лаврин! Гнездо с яйцами!». Кум отвечает : «Да оно наверное с зародком?» Тот отвечает: «Ага!»
Лекарь поневоле
Алексеев Андрей вместе с другими ольховцами пилил дрова в чужой деревне. Просятся, где бы им переночевать. В одном доме у хозяев разболелась девица. Андрей говорит: «Я вылечу вашу дочку». Поболтал воду в кружке и дает попить больной. Переночевали и уехали. Через две недели опять через эту деревню надо ехать. Прямо по улице побоялись, а решили объехать стороной. Но тут их местные узнали, а хозяин у которого ночевали кричит: «Люди добрые! Что же вы нас стороной объезжаете? Дочери моей помогли, от болезни вылечили».
Наговоренная вода
Сестра моего деда Арина Дмитриевна вышла замуж в Орменку за Золотенкова Фёдора. Молодая жена часто прихварывала. Но муж любил её и заботился, угождал во всём. Однажды она послала его к знахарю в Карповку, чтобы привёз от него наговоренной воды. Дорога до Карповки дальняя, поэтому, проехав вёрст восемь от Орменки, Золотенков остановился у речки Студенец, набрал в бутылку воды из речки и вернулся в Орменку. Молодой жене и полегчало от «наговоренной» воды.
Телега без коня.
Где-то в 1920-е годы прислали отряд солдат устанавливать телеграфные столбы. Солдаты приехали на грузовом автомобиле, которого ольховцам ещё редко кому приходилось видеть. Одна ольховская баба, по прозвищу Малфинка, так-как её взяли замуж с Малфы, работала на поле и с изумлением наблюдала, как ехала машина. Приходит её муж. Она ему и говорит: «Гришечка, кабы ты видел, тут ехала телега без коня, а шибко, шибко!»
Нога в колесо попала
Два лесника подвыпили и поехали на телеге домой. Петька конем правит, а сзади Ванька сидит. Конь шёл не спеша. Вот Петька и говорит: «Вань, давай с тобой споём!» У Ваньки, как на беду, нога в колесо попала. Он как закричит: «Нога в колесо попала!» Петька, не оборачиваясь, подумал, что это песня такая и запел: «Нога в колесо попала! Нога в колесо попала!»
Дрова не нужны?
Стучатся ночью к одному орменцу в дом. Мужик выходит, а его спрашивают: «Хозяин, тебе дрова нужны?» Он отвечает: «Не нужны» и идёт спать. Утром просыпается, идёт в сарай за дровами, а там ни полена нет – всё выгребли.
Бедный щедрей богатого
У крестьянина из Малого Крупца, известного во всей округе пчеловода Владимира Васильевича Андрюшина в 1927 году объелась корова. Решил он её прирезать, а мясо свезти на рынок в Брянск. Ездили тогда, не через Выгоничи, а прямым путём через Трубчино и Титовку. В то лето погода выдалась нестерпимо жаркая и, как назло, при подъезде к Титовке, у телеги сломалось колесо. Андрюшин и думает: «Что делать? Потеряешь несколько часов и мясо не на рынок везти, а в придорожную канаву собакам сбрасывать!» Пошел Владимир Васильевич по деревне и просит всех: «Дайте колесо, буду ехать назад– отдам». Чужому человеку никто колеса не даёт. Совсем отчаялся Андрюшин, остановился перед последней, самой бедной с виду, хатой. «Тут, — думает,- искать нечего, справные хозяева не дали, а этот и подавно». Но к его радости, хозяин снял колесо с единственной телеги и отдал его Андрюшину. Тот вовремя доехал до Брянска, продал мясо и купил новое колесо. В Титовке он вернул колесо своему спасителю, а позже, в благодарность за помощь, отвез ему в подарок улей пчел, из которого образовалась целая пасека.
Как батька с сыном ночевали.
Жители Ольховки часто промышляли распилом дров. Дрова пилили и везли в больших телегах, чаще всего в Почеп, вокруг которого леса было мало. Однажды поехал в Почеп мой прадед Савченков Виктор с сыном Василием. В то время многие уже брили бороды, а вот Василий до конца жизни ходил с бородой. Остановились они переночевать в одной деревне. Хозяева и говорят бородатому Василию: «Ты дедушка лезь на печку, там потеплей будет, а этот молодой и на лавке поспит!»
Колдун
В селе Крупец какой то мужик читал книги по магии. Из берёзы доил молоко. Другому захотелось обучиться у него. Колдун привёл его под овин. Там лежат иконы Божьей Матери и Спасителя. «Топчи их ногами!»- потребовал колдун. После открыл белое полотно, а под ним чертова голова с рогами. «Целуй голову!» Тут мужик перепугался и пустился в бега от колдуна.
Говорящая свинья
Как то в молодости Алексеев Василий — Васёнька гулял допоздна на улице. Приходит домой в 12 часов и слышит, что кто то доит корову. Он спрашивает у матери: «Мам, кто корову доит?» Та отвечает, что её уже давно подоили. Тогда он взял ружье, вышел из хаты. По улице свинья идёт. Васёнька стрельнул в свинью, а та и говорит человеческим голосом: «Метко стреляешь, да не попадешь!» — и пропала.
Привидения в болоте
Егор Королёв с Ольховки пошёл вечером в село Крупец погулять. Идёт назад, песни поёт, посвистывает. Дорожка шла лугом, болотом. Дошёл до сажелок – ям, где лён вымачивали и видит там домик, а в нём свет горит. «Зайду,- думает,- покурю». Открывает двери, а там сидят двое в белых халатах. «Ну, что, — говорят – явился!» Тут все вдруг пропало, утро наступило, а он сидит на кладбище.
Ведьма
Однажды в Орменке дети залезли в чужой огород за огурцами. Хозяйка его Золотенкова слыла ведьмой. Она начала жаловаться соседке на её детей, а та ей отвечает: «Иди, ведьма, тебе в трубах лазивши голову пробили!» Если ведьма умирала, то в потолке выбивали доски — иначе не умрёт. Кто у умирающей ведьмы прощения попросит, тому её умение переходит.
Кутузов
Пастух Костюшин из Малого Крупца получил громкое прозвище – Кутузов, но не в честь бранных подвигов, а вот по какому случаю. Однажды в роще паслось стадо свиней. Один старый крупный хряк клыками зацепился за пень, а вырваться никак не может. От его бешеного визга захрюкало и забеспокоилось всё стадо. На шум прибежали односельчане, но никто из них не мог вызволить хряка. Только Костюшин сумел вырвать его из пня. За этот подвиг его стали называть Кутузовым, а позже – короче – Кутузом.
Как ольховский мужик в царицину кровать залез
Брат моего дедушки Голиков Степан Данилович до старости не забывал про молодые утехи. Не раз бывало его жена бабка Катя с кочергой подстерегала под окнами у деревенских вдовушек. Но самая большая его гордость была в том, что побывал он не в какой-нибудь постели, а в царициной, да ещё самой Екатерины. А было это так. В начале Великой Отечественной войны часть, в которой он служил в солдатах, проходила через Гомель. Повели солдат на экскурсию в музей – дворец Румянцевых и Паскевичей. Экскурсовод показывает подарки, которые цари вельможам своим дарили. Среди них и кровать самой Екатерины. Данилычу запала в голову мысль: «Как бы попробовать, как царицы спали?» Выждал момент, когда экскурсовод с другими солдатами отошел подальше, снял сапоги и залез на кровать. Полежал всё-таки на царициной постели. После всю жизнь хвалился.
Вырвать Ленина и Сталина
1 сентября 1941 года школьники, как обычно отправились в Орменскую школу, но, перепуганные немецкой бомбежкой, разбрелись по домам. В начале октября пришли немцы. Оккупационные власти назначили директором школы уроженца Ольховки, по прозвищу Шамотылич, имевшего педагогическое образование. По деревням было отдано распоряжение всем детям явиться в школу. Пошёл со всеми и мой отец Алексеев Пётр, которому тогда было 13 лет. На уроке немецкого языка директор подходит к нему и смотрит в учебник. Увидев там портреты Ленина и Сталина, приказывает: «Вырвать листы!» Петя листы с портретами Ленина и Сталина не выдирает. Тогда Шамотылич со всей силы ударил его указкой по рукам и сам выдрал листы. Петя тут же сгреб книжки в охапку и быстрее в Ольховку к матери. Та его спрашивает: «Что ты Петрок рано?» Он в слезах отвечает: «Я в эту школу больше не пойду!» Так до освобождения от фашистов 17 сентября 1943 года, он, как и большинство местных детей в школу не ходил.
Расстрел за шутку
Василию Королёву во время фашистской оккупации было 13 лет. Однажды с братом он пас коней на краю Ольховского леса. Мимо них на велосипеде проезжал назначенный немцами волостной старшина. Мальчики решили пошутить: взяли большие палки и начали с них целиться. Старшина уехал и прислал в Ольховку немцев. Те схватили детей, начали кричать: «Партизанен» и угрожать расстрелом. Перепуганные ольховцы позвали двух мужиков, которые были в немецком плену во время первой мировой войны, и настолько хорошо научились говорить по-немецки, что сумели убедить их, что дети простые пастухи и пошутили. Иначе детская шутка могла бы закончиться расстрелом.
Розы и бахилы
Пётр Матвеевич Костюшин во время Великой Отечественной войны служил лётчиком .В 1943 году самолёты его части делали вылеты в районе Брянска. Вот он и решил подать весточку своей матери. Пролетая над родным Крупцем, он насколько возможно снизился и сбросил над домом матери букет роз. Зная о страшной нужде, в которой тогда жили его родные, он в следующий раз повторил полёт, но сбросил матери бахилы, которым она была рада, наверное, больше, чем розам. К сожалению, Петру Матвеевичу не удалось увидеть родного дома. В воздушном бою на Украине он был тяжело ранен и умер в госпитале под Киевом. Домой прислали его личные вещи – кожанку, сапоги, которые донашивали братья.
Сон Ильи Гавриловича
Илья Гаврилович Матюшкин, до войны заведующий орменской почтой 11 февраля 1943 года видел такой сон: «Шёл по ту сторону деревни. Перешёл мост и очутился в каком то большом здании, по полу которого лежало множество полушубков, вверх белой шерстью, а на них повсюду скорчившись лежали люди, как бы спали. Когда я подошёл к ним и что то крикнул, первым стал на колени Иван Тихонович Марочкин, в стороне от него стоял Артюхов Ефим Васильевич. А потом я увидел множество наших деревенских мужчин, а направо в сторонке лежал мой сосед Степан Игнатьевич Матюшкин.
Увидев своих людей, я очень обрадовался и крикнул: «Браточки! Вы ещё живы!!!» Эта радость удвоилась во мне, когда я проснулся, но обдумав весь сон и вспомнив о множестве лежавших скорчившись, я горько-горько заплакал, а вдруг это множество так и останется лежать навеки! Да, так оно, пожалуй, и будет. Многие наши браточки полегли на обширных полях России Матушки. Да и полягут ещё не мало».
Босой председатель
После войны председатели колхозов менялись часто. Одним из них в Орменском колхозе был Кузьма Ануфриевич Матюшкин. Внешность у него была не председательская: ходил в холщовых штанах, босиком, с всколоченной бородой. Однажды приехала из Выгоничского райкома партии инструктор и требует председателя. Послали за ним. Матюшкин приходит. Инструктор спрашивает у этого босого мужика в холщовых портках: «Где ваш председатель?» Тот отвечает: «Я председатель!» Тут она начала распекать его: «Почему посев не начинаете?» Кузьма покрыл инструктора матом: «…ты что мне указываешь! Мой дед и прадед знали, когда сеять, и я сам знаю, когда сеять! Земля ещё не готова!» Позже его сменил на председательском посту Артюхов. Итог своей деятельности Кузьма подводил так: «При мне колхоз гремел! Семь тысяч на книжке было. Борова держал. Как пришел Лёлик жулик, по миру колхоз пустил».
Ещё Кузьма хвалился секретами поддержания своей мужской силы. Бабка его, хоть и моложе была, но пряталась от него подальше.
Учительницы расхватали женихов
После войны мужиков в деревнях осталось мало. Женихов на всех не хватало. Вот и остались некоторые на всю жизнь в девках. Среди них была и Фетиса Нестерова. Однажды зимой она заходит в контору колхоза. Ноги все по коленки в снегу. В конторе сидит учительница Мария Петровна Прудникова и делает ей замечание, что та валенки не обмела. Фетиса за словом в карман не полезла – послала Марию Петровну подальше. Та её упрекает: «Вот за это тебя и замуж не взяли!» Фетиса отвечает: «А как я замуж выйду, если вы учительницы наехали и всех наших женихов недоделанных расхватали. Ты Мария Петровна – Прудникова, Вера Ивановна — Жандера, Нина Федоровна — Борисова. Так мы из- за вас без женихов остались».
Свадьба в Ольховке
Одна ольховская девица Валентина где то в 1976 году познакомилась с парнем, заканчивавшим военную службу в Брянске. Оба друг другу понравились. Валентина свозила солдата в Ольховку, показала матери и деду. Договорились о дне свадьбы. Жених оставил у будущей тёщи солдатский чемодан. Невеста с мамашей к свадьбе подготовились: нагнали самогонки, наварили холодца, созвали родню и с утра ждут жениха. Автобусы тогда ходили только до Выгонич, а оттуда 15 километров по грунтовой дороге до Ольховки добирались попутками. Вначале ждали спокойно, мало ли что случится? Однако, время идёт, а жениха всё нет и нет. Начали беспокоиться и решили послать дядю Василия с трактором в Выгоничи, подвезти оттуда жениха. Трактор дяди Васи вернулся назад, но без жениха. Тут терпение невесты иссякло. Она схватила веревку и, не стерпя такого позора, в отчаянии полезла на чердак вешаться. Насилу её образумили. Жениха же так и не дождались. Через неделю смотрят в окошко и видят – идёт по дороге жених. Тут Валентина с матерью схватили кочергу с ухватом, и как только зашёл он в сенцы, начали его лупить, что было силы. Чемодан выкинули на дорогу и вот так с кочергой и ухватом выпроводили из Ольховки.
Дело было в том, что мать жениха перед свадьбой сама решила проведать о невесте и её родне. По дороге в Ольховку ей рассказали, что мать невесты часто гонит самогонку, да и сама Валентина любит выпить, вот она и отговорила сына от этой свадьбы.
Цыганский подряд
Где-то в 1969 году директор совхоза «Орменский» Семён Иванович Кремнёв заключил договор с цыганским табором из Молдавии. Там произошло большое наводнение, многие дома были смыты, и советские власти, чтобы помочь цыганам в этой беде, порекомендовали руководителям предприятий предоставлять, по возможности, работу. Прибыл такой табор и в Орменку. Цыгане со своими телегами и палатками расположились недалеко от дирекции совхоза на северной окраине Орменки. Им поручили ремонтировать бороны и косилки. Цыгане начали работать так быстро, что все изумились. Но ещё больше изумился Кремнев, когда ему показали счёт с кругленькой суммой. Платить он категорически отказался. Цыгане стали ждать. Свои палатки поставили вокруг конторы, тут же разожгли костры и начали кашеварить. Дым через форточку проникал даже в директорский кабинет. Каждый рабочий день у дверей конторы Кремнева встречала толпа цыганят, хватающих его за одежду и орущих: «Дядька, давай деньги!»
Тут же перед конторой цыгане поставили свои наковальни. Орменцы стали носить им для ремонта или на заточку топоры и косы. Грохот от наковален стоял в директорском кабинете день и ночь. Цыганки ходили по дворам и попрошайничали, а по вечерам пели песни у своих костров, устраивали концерты в сельском клубе с песнями и плясками. После двух недель такой осады нервы у Кремнева не выдержали. Он опустошил всю кассу, но рассчитался с ними. Цыгане с радостью уехали восвояси, надолго оставив память о себе у орменцев и особенно — у директора Кремнева.
Обещанный баранчик
Один раз старшеклассников послали в совхоз делать загон для скота.
Работой руководил зоотехник Кубинец. Вот он и говорит школьникам: «Ребята! Если быстро сделаете хлевы, ставлю вам ящик водки и барана зарежу!» Рядом стоял бригадир плотников Матюшкин Степан Никифорович, который уже слышал такие обещания зоотехника и напомнил ему: «Да Петрович! Да баранчик то, нам с того года обещанный, и нынче в стаде бегает!»
Любовная присушка
Николай Тюхтин был известен в Орменке своим острым языком, но ходила за ним слава колдуна. Одна такая история произошла в годы перестройки. Николай Орлов с Крупца разрывался между двумя женщинами – своей законной женой и Евдокией Федюниной, проживавшей в Орменке. То к ней придёт, то домой к жене возвращается. Однажды после очередного ухода Орлова, Евдокия решила прибегнуть к старому способу – любовной присушкой вернуть любимого. Единственный человек, который мог это сделать был Тюхтин. Он налил воду в миску, сверху поставил пустую и три дня подряд читал над ней заговоры. Евдокия поила его самогонкой, так что к вечеру он мог выбираться домой чуть не ползком. На четвертый день рано утром, чтобы никто не увидел, Евдокия идёт в Крупец, и выливает воду в колодец. Однако её заметил Залядский Пётр и сообщил соседям. Те перепугались, воду из колодца перестали брать. Начали искать колдуна в другой деревне. Нашли его в селе Красном. Колдун начал делать отговор, а после приказал вычерпать всю воду. Орлов к Евдокии не возвращался. Она упрекала Тюхтина. Тот ответил «Другой колдун сильнее меня». Орлов всё таки вернулся к Федюниной, но, как и до любовной присушки метался между двумя женщинами.
Как стать великим
Тюхтин прожил всю жизнь в Орменке, где его знали как колдуна, но этого ему было мало. Мучила его мысль, как стать великим человеком. Не раз он обращался к учёным землякам, как достигнуть славы. Ему говорят: «Александром Македонским, сидя в Орменке, ты, Николай, не станешь, а вот раз ты умеешь колдовать, выкопай себе пещеру на краю леса в Королевом углу. Будешь там людей принимать и лечить. Пойдет о тебе слава, как о пустыннике». Тюхтин подумал и отказался: «Нет, там орменские бандиты спалят и ограбят, туда я не пойду»
Белый конь
Мой одноклассник Стёпин Владимир работал в Тольятти на автомобильном заводе. Как-то раз, в начале 1990-х годов приехал в Ольховку в отпуск. Поехал на мотоцикле с соседским парнем Сашкой Бекасом в Порошино погулять. Едут домой. Глянули назад, а за ними скачет белый конь. Надбавили ходу, а конь не отстает. Белая грива и хвост развеваются, летит, как по воздуху, из под копыт искры сыпятся. У ребят волосы дыбом встали. Нажали на полный газ, а конь ещё быстрей. Так от Порошино до Ольховки, почти 8 километров, конь за ними гнался, а перед Ольховкой исчез.
//Брянские писатели-2015. Антология. — Брянск: типография СРП ВОГ, 2015. — с.3 – 12