Литературное объединение «Горизонт» (г.Трубчевск)

Николай Николаевич Аршуков родился в д. Чуркино Трубчевского района в 1960 г. Получил среднее образование в Трубчевске. Работал на речном флоте. После службы в армии вернулся в Трубчевск, где живет и сейчас. Автор трёх сборников стихов: «Так не бывает. И все-таки…», «Тени на тропах», «Пути».

  *   *   *
Васильки вдоль дороги
Мне кивают вдогонку,
Черной речкой навстречу –
асфальт,
Точкой крохотной птица
В синеве над пригорком,
И светла, и приветлива даль.
Еду – спицы мелькают
И шуршат тихо шины, -
Меж березок, осин, тополей,
И напрасно пытаюсь
Я достичь середины
Этих, с морем сравнимых, полей.

 

Привал

Над притихшей горой
Мирно кружится птица.
Хоть и выигран бой,
Скорбь застыла на лицах.

На разведку втроем
Через минное поле
Шли в село за ручьем,
Озирая предгорье.

Ствол направив на них,
Враг следит из засады.
Бой вскипел и – затих
Вслед за взрывом гранаты.

Двое молча, в сердцах,
Нервно курят у брода.
Третий – руки вразмах,
Бездыханен у грота.

Разомкнулось звено –
Перекошены лица.
Им, двоим, повезло –
Долго ль это продлится?..

 

Предвесеннее

Вот и подходит
Конец февралю.
Хоть стужа при звездах
Лютует,
Но звонко в лесном
Нелюдимом краю
Глухарь возбужденный
Токует.

К полудню – капель,
В тень отходит мороз,
И ветки мокреют
Под снегом,
Согрелись на солнце
Сережки берез,
Галдят воробьи
По застрехам.

И дышится – легче,
И жить – веселей,
Весенний восторг
Предвкушая…
И ветром доносится
С дальних полей
Песня дорог
Шальная.

 

*   *   *
В упорном молчании
Ночь надвигается,
Сумерки тают во мгле,
Но дрогнул покой
От щелканья аиста
В мирной дремоте полей.
И песня – не песня,
А дробь гимна радости
Вольно летит над землей.
Конец перелету –
Танцуют два аиста,
Снова вернувшись домой.

 

У костра

Холод раннего лета.
Шум листвы на ветру.
Песня юности спета –
Сяду ближе к костру.

Закусив сигарету,
Щурясь, выпущу дым.
Вспомню – где в мире этом
Я оставил следы…

Пламя – ниже и ниже.
Дым плывет над землей.
Час рассвета все ближе.
Край костра под золой.

Встану. Плечи расправлю,
Прогоняя хандру.
Над невидимой далью
Ночь дрожит на ветру.

Отгоню тяжесть дремы
Умываясь росой.
День грядет незнакомый.
Что несет он с собой?

Виктор Васильевич Богомазов родился 23 августа 1963г. в п.Белая Берёзка
Трубчевского района. Закончил Брянский спортивный техникум. Служил в армии. Живёт в п.Белая Берёзка, работает водителем-дальнобойщиком.
Публиковался в ежегодниках «Горизонта».

*   *   *

Лети, лети душа родная –
Просторы жизни велики,
Небесный свет не закрывая,
Мгле, мраку мира вопреки.

Прекрасное богов созданье,
Ты – чистый изначально лист…
Но рядом, словно изваянье,
Тьмы прилукавийший артист.

Его извечно бесит белый
И непорочный свет души,
А радует лишь серый-серый,
Когда – во мгле всё и во лжи.

И как тебе не замараться?
Кругом трясины, топи лжи,
Чтоб чистой, светлой оставаться,
Живя в болотистой глуши.

Елена Сергеевна Вавильченкова родилась и живёт в деревне Красное Трубчевского района. По специальности – бухгалтер. В 2008 г. вышел сборник её стихов «Калейдоскоп».

*   *   *
Катится, струится по щеке слеза.
К небу поднимаю на Тебя глаза.
Там, за облаками — призрачная даль.
Кружится, свивается времени спираль. 

Что с витка скрывается, падая на дно –
То Творцу Небесному разглядеть дано.
Мы ж грешим и каемся в суете сует –
Это продолжается много-много лет.

Не поворотить нам жизнь земную вспять –
Лямку с плеч до времени невозможно снять.
Здесь – один рождается в муках и трудах,
А другой – кончается, превращаясь в прах.

Треньем раскалённая, кружится Земля,
По спирали катится, звёздами пыля.
С нею, по окружности продолжая бег,
Повторит всё сызнова новый человек.

 

*   *   *
Мне б испить эту синь небес,
Искупаться в лучах златых,
Облететь необъятный лес,
Вод коснувшись, с утра седых.

В зелень пасть, что ещё густа.
Поваляться в ней вдоволь, всласть…
Суть желаний моих проста:
Не нужна мне над миром власть.

 

*   *   *
Я видела туман сегодня утром,
Как небо очищалось от мрака.
Подернуто все было перламутром
Под гаснущим созвездьем зодиака.

Дрожала паутина, жемчуг падал
В траву, примятую седой росою.
А на востоке зажигался ладан,
Под пенье птиц, божественной зарёю.

 

*   *   *
Я расстроена? Может...
Но совсем лишь немного.
С золотою листвою
Подступает тревога.

Золотою порою
Распрощалась я с летом.
И прощанием этим
Было сердце задето.

Обнажились деревья.
И с душою нагою
Я стою молчаливо
Пред грядущей пургою.

 

*   *   *
Холодный вечер, пасмурное утро,
Не отогреться даже у огня.
Я гостья тут, случайная как будто,
И ожидаю завершенья дня.

И повторится всё опять сначала:
Зима, весна и лета торжество,
И осень застоится у причала,
Устелит тропы золотой листвой.

Все так и будет. Ветер, завывая,
Вновь постучится в снежное стекло.
Счастливой притворюсь и, боль скрывая,
Все утаю, что так меня влекло.

Анна Юрьевна Вакорина – родилась в городе Брянске в 1977 году, получила степень бакалавра в Обнинском Среднерусском университете. Живёт и работает в городе Трубчевске. Участница литобъединения «Горизонт». Публиковалась в газетах и коллективных сборниках.

*   *   *

Есть счастье! С неба звёзды – в руки,
И светел путь, и где-то высоко –
Луны сиянье, сказочные звуки,
И песня ветра манит за собой.

Дорогам к счастью нет конца и края –
Бегут вперёд, торопятся, зовут.
И мы спешим, преграды покоряя,
И забываем, что нас где-то ждут.

В окошке свет в холодный зимний
вечер
Манит к себе оранжевым теплом.
Там мама ждёт и думает о встрече,
Там яблоки… и кофе с молоком.

Там кот пушистый, сидя на окошке,
Мурлычет и зовёт удачу в дом…
И у просёлочной наезженной
дорожки
Кружится снег под жёлтым фонарём.

 

СЕЛО

Из мрака сна в тревожный день
Скользит лучами робко солнце.
И по оврагам зябко тень
Куда-то спрятаться крадётся.

Сугробы плачут от тепла
У покосившихся заборов,
И старой церкви купола
Вновь утонули в птичьих спорах.

Лежит подковою село,
В дождях весенних умываясь.
И прорастёт в полях зерно,
За жизнь всей силою цепляясь…

Не повернуть нам время вспять,
И дни бегут, за годом – годы.
Веками будут лишь стоять
Церквей задумчивые своды.

Я вновь приду сюда весной,
Где вековые липы дремлют.
В них ветер молится седой,
И стены храма молча внемлют.

Анатолий Семёнович Гавриленко родился в 1940 г. в деревне Исаевка Погарского района. Работал в родном колхозе, затем продолжительное время – на Селецком ДОКе в посёлке Белая Берёзка. Начинал подсобным рабочим и дошёл до заместителя директора комбината. Окончил Московский лесотехнический институт.

У речки Калачёвки

У речки Калачёвки
У берега лоза,
А у моей девчонки
Весёлые глаза.

Она – моя жар-птица
Со статью родовой,
Она – моя криница
С водою ключевой.

Из губ ее малиновый
Я пью и пью настой,
А песни соловьиные
Без устали весной.

Бежит, кружит, играется,
В луга бежит исток,
И на заре свивается
Наш свадебный венок.

 

Пилотки

                                  Другу детства Михаилу Егоренко

Друг мой детства и юности кроткой,
Мы с тобою по духу родны.
Это нам те достались пилотки
От солдат, что вернулись с войны.

Их надели – и всё нам внимание,
И улыбки на детских устах.
Мы горды, что пилоткам Германия
Покорилась – и рухнул Рейхстаг.

Только медлило мирное небо,
Обнажая разруху земли.
Только хлеба, насущного хлеба
Нам и Боги подать не могли.

Нас садили за парты до Пасхи.
Но как только растопит снега –
Посылали из дома в подпаски
На чужбину, в глухие луга.

Или шли мы по кругу на ниве,
Подгоняя быков: «Цоб-цобе!»
И прокладывал плуг терпеливо
Борозду в нашей трудной судьбе.

 

Поле

Лес, село и поле.
День погож и сух —
Не про то ль раздолье
Пел в рожок пастух?

Жаворонок лихо
Распевал мне песнь,
А пчела в гречиху
Торопилась сесть.

Раньше было полю
Тесно от невест.
Кто отдал в неволю
Красоту сих мест?

Здесь исток и доля,
Васильки и рожь…
Русское раздолье,
Да по телу дрожь.

 

Встреча с юностью

Сегодня праздник города,
И в небе парашют,
А мне в ребро…И в бороду…
А я в луга спешу.

Спешу тропою к Судости,
Туда, где старый челн,
Туда, где встреча с юностью
Не кончилась еще.

Мои там росы россыпью,
Звон песенной струны.
Там я прощался с осенью
И ожидал весны.

Девчонки – косы русые,
И на лице загар.
Места исконно русские,
Где разнотравья жар.

Здесь поцелуи жгучие,
И взор неотразим…
Здесь соловьи под кручею
Любви слагают гимн.

 

Криница

Под горой искрится
Тихая волна,
Ниловой криницей
Полнится Десна.

Здесь Буй-Тур причалил
В зоревый рассвет,
Верой нас венчали
Нил и Пересвет.

Воины-славяне,
Ваши мы сыны.
Со щитом встречали
Вы беду войны.

Мы, сыны державы –
Светлой стороны –
Для её мы славы
Были рождены.

О, браты-славяне!
Будьте веселы,
Духом не печальны,
Верою сильны.

Александр Михайлович Гнедов родился в 1953 г. в деревне Белилово Трубчевского района. Окончил Усохскую восьмилетнюю школу, среднюю школу № 1 им. В.И. Ленина в Трубчевске, затем Московский текстильный институт им. А.Н. Косыгина. Долгое время работал в подмосковных Люберцах инженером на ковровом комбинате. Автор двух стихотворных сборников.

 

*   *   *
И ностальгия разум гложет,
И память факелом горит…
Прекрасней нет и быть не может
Златой мечтательной поры.

Зарёй иду безбрежным полем.
Вокруг такая тишина…
А в розовеющем раздолье
Печаль грядущего видна.

Неповторимость – это чудо!
Непостижимость – это боль…
Однажды предавши, Иуда
Сыграл естественную роль.

И до него все предавали,
И после будут. И не раз…
Знать, оттого полны печали
Заря, и песня, и рассказ.

 

*   *   *
1.
В юности, однажды, на Байкале,
Шаловливой вешнею порой,
У речушки звонкой на привале
Подружился с девушкой одной…

Волны в лунном свете серебрились,
Рассыпал рулады соловей…
Только ничего не получилось:
Кто-то в мире был меня милей.

И она незримо тосковала,
А меня той шалою весной
Молчаливо, сонно и устало
Счастье обходило стороной.

2.
Южный Буг. Июльское раздолье…
Солнце растопилось в синеве…
Показалось – встретился с любовью,
Бродит хмель в кудрявой голове.

Платье и костюм за миг пошились,
Розы устилали в завтра путь…
Снова ничего не получилось,
Кто-то был удачливей чуть-чуть.

О любви голубка ворковала,
А в душе был камень ледяной…
Молчаливо, сонно и устало
Счастье разминулося со мной.

3.
Милое, родное Заполярье,
Осени бушующий разлив…
Верилось, любилось и мечталось,
Всех друзей на свадьбу пригласил.

В унисон звучало: «Саша! Маша!!»,
«Милая!», «Родная!», «Дорогой!»…
Но недолго счастье длилось наше –
Кто-то нам завидовал с тобой.

На Хибинских снежных перевалах
Наши разошлись с тобой пути…
Молчаливо, гордо, величаво
Счастье ковыляло позади.

4.
Подмосковье – родина вторая!
Люберцы! Есенинский бульвар…
Милая, родная, дорогая…
Вновь в душе сиреневый пожар.

Сонная царевна-несмеяна…
Извини – нарушил твой покой…
Ты не верь сама себе, Татьяна…
Я был счастлив, Танечка, с тобой!

Помотало Сашку, потрепало
И вернуло на круги своя…
Молчаливо, чуточку устало,
Счастье снова смотрит на меня…

 

*   *   *
Ветерок щекотливый, весенний –
И заботы отхлынули чуть…
Добрый час –
золотое мгновенье…
Переполнена радостью грудь.

Веря в счастье, ликует природа,
Славит жизнь, возвратившись, скворец…
Вместе с тем…одиноко сегодня:
Так тебя не хватает, отец!

Вот иду на работу тропинкой,
По которой ходили с тобой,
Улыбаюсь знакомой рябине,
Прикасаюсь к побегам рукой…

И приветствую кроткое древо,
И тебя, шаловливый певец…
Никого нет ни справа, ни слева…
И тебя нет со мною, отец!

Небо россыпью звезд серебрится,
Только в блеске – щемящая грусть…
Не понять… не простить… не забыться…
Ну и пусть! Ну и пусть!! Ну и пусть!!!

Возвратить всё, что было, не сможет
Самый мудрый на свете мудрец…
Понимать – понимаю, а все же…
Как тебя не хватает, отец!

Зоя Ивановна Горянник живёт в Трубчевске с 1950 г. Работала в отделе технического контроля Трубчевского овощесушильного завода. В 2006 г. издала стихотворный сборник «Играет солнышко лучиком».

*   *   *
Сегодня ночью я тебя не обняла,
Приснился мне другой, давно любимый мною…
Какою заплатила я ценою,
Как поздно я все это поняла!

*   *   *
Казалось бы, когда болезнь и муки,
Какая разница, кто воду поднесет.
А я хочу – пусть в жизни повезёт,
Чтоб кружку поднесли любимые мне руки.

*   *   *
Живу я, жизнь опережая,
Всё тороплюсь,
Иной раз, будто неживая —
Так устаю, но я бодрюсь.

И этот темп мой нескончаем:
Пишу, спешу, сдаю в печать.
И если спросят: не скучаю?
Я засмеюсь: когда скучать?

*   *   *
Не сотвори
себе кумира,
твой идеал
не так хорош:
он за тебя
не даст и грош,
а за другую –
хоть полмира.

*   *   *
Лежат два плода на продажу,
Судьбу их вам каждый предскажет:
Один, как подарок заветный,
Другой – так, совсем неприметный.
Конечно же, взяли красивый,
А этот пока не просили.
Он был, может быть, и вкуснее –
Не взял красотою своею.
…Мне плод неприметный дороже:
Судьбою мы с ним в чём-то схожи.

У разлива

Тихий вечер, полночь близко.
Над рекою тишина,
и холодным медным диском
на разлив легла луна.

Рядом тёмною каймою
Протянулись берега,
И туман седой волною
Захлестнул окрест луга.

Там, где роща в сизой дымке
И луны прозрачный свет,
Я увидел на тропинке
Твой знакомый силуэт.

А у ветхого причала
Запоздавших лодка ждёт —
И в сиреневые дали
Нас моторка унесёт.

Вечер выдался на диво —
Расступись, речная гладь!
Будут синие разливы
Нашу лодочку качать.

*   *   *
Над Трубчевском древним – сполохи ночные.
Тишина. Лишь слышен отдалённый гул:
Пронеслись по небу кони вороные.
Городок в туманном сумраке уснул.

Но к творцу приходит в полночь вдохновенье,
Музы навещают позднею порой,
Рвутся на свободу новые творенья,
И теснятся рифмы дружною гурьбой.

Манит ночь глухая на простор поэта,
Взглянет он на запад, где закат угас:
Золото пролили с высоты планеты,
Высоко над лесом засиял Пегас.

Как в легенде древней, чудный конь крылатый
Унесёт поэта в царство нежных муз –
И певец прославит всё, что в мире свято,
И навек с прекрасным заключит союз.

Пролегли созвездий огненные нити,
Небосвод подставил звёздным вихрям грудь.
И планеты мчатся строго по орбите,
Лишь поэту тяжко отыскать свой путь.

 

Весною

Природа пробуждается от сна,
И воздух ясен, трепетен и нежен,
А мир надежды – как залив безбрежен,
И в душу входит, как бальзам, весна.

Бездонна и прозрачна синева,
Лед сокрушил ликующий Ярило,
Росток весенний набирает силу,
Вот озарит поляны сон-трава.

И сквозь фабричный дым заря красна,
Все следует Велесовым заветам,
И лес готов весенним первоцветом
Украсить мир и пробудить от сна.

Пусть в тучах зреет грозовой разряд,
По вечерам усталость и истома,
Взобравшись высоко над окоёмом,
Стожары по-весеннему горят.

И вновь звучит над миром птичий хор,
И нету слаще этих песнопений.
Обиды унеслись тропой прощений,
И разум с сердцем приглушает спор.

Кукушка кычет – так не счесть года,
Предсказывает встречи Зареница,
Но всплеск любви уже не повторится,
Мечты ушли, как талая вода.

Стою над синим заревом реки,
Черёмушник склонился на откосе…
Я чувствую: течение уносит
Мои года легко, как лепестки.

Аркадий Михайлович Дылкин родился в 1932г. в Трубчевске. После окончания семилетки начал работать на стройках города, затем трудился на предприятиях Трубчевска.
Стихи публиковались в Трубчевской районной газете, в коллективных сборниках.

ХЛЕБ

Мы – дети военной поры,
И детство своё не забыли.
Мы ели и хлеб из коры,
И рады «тошнотикам» были.

И вот почему для меня
Сухарик из хлеба – святыня.
Он памятью «чёрного дня»
Меня обжигает и ныне.

Пока в моём отчем краю
Хлеб детям ночами не снится,
Но больно, когда узнаю,
Что кто-то над хлебом глумится.

Напомнить с поры той дано:
Хлеб пахнет добром и любовью.
Мир – счастье для всех нас одно,
Оплачен он потом и кровью.

Лариса Николаевна Железняк родилась в 1968г. в посёлке Белая Берёзка Трубчевского района, закончила Брянский педагогический институт. В настоящее время работает в Центре детского творчества «ЮНОСТЬ» посёлка Белая Берёзка.
Публиковалась в районной газете, в коллективных сборниках.

ЭТО НАШИ РЕБЯТА

                          307-ой стрелковой дивизии
                                                        посвящается

Упала горькая слеза,
И перечёркнута страница,
Свинцовым звоном небеса
Пронзили траурные лица…
Душа взметнулась в облака,
В краю родном, среди природы –
Здесь ощутить она смогла
Порыв неистовой свободы.

Пр.: И, конечно, теплее,
Может быть, розовее
Стал от крови пролитой
Над Десною закат.
Это наши ребята,
Им всего лишь по двадцать,
А снежинки разлуки
Над могилой кружат.

Земля родимая не спит –
Не залечить глубокой раны.
В висках седеющих стучит
Осколок молодости рваный.
И даже тёмных плит гранит
Не скроет слёз земли от боли.
На лепестках цветов горит
Роса, как капли алой крови.

Пр.: И, конечно, теплее,
Может быть, розовее
Стал от крови пролитой
Над Десною закат.
Это наши ребята,
Им всего лишь по двадцать –
Их победные марши
Над Россией звучат.

 

ЖУРАВЛИ

В край берёзовых туманов
И поистине волшебных,
Не придуманных романов,
Песен самых задушевных
Возвращается весною
Журавлиная семья…
И курлычут над Десною
С ветром добрые друзья.
Как курлычут над Десною
С ветром добрые друзья!

Вновь душа моя тоскует,
И на сердце очень грустно –
Каждый в стае ведь рискует
Кануть в омуте безвестно…
И трудна всегда дорога,
От начала всех длинней,
Лишь у самого порога
Ты становишься сильней.
Ведь у самого порога
Мы становимся сильней.

Вся природа оживает,
Наполняется любовью,
Капли света в мир бросает.
Разрывая сердце болью,
И моей души коснулась
Журавлиная печаль...
Я же просто улыбнулась –
Мне ничуть себя не жаль!
Я же просто улыбнулась –
Мне ничуть себя не жаль.

Галина Ильинична Илюхина родилась в 1940 г. в городе Часовой Пермской области. Закончила Культурно просветительное училище, Музыкальное училище. С 1968г. проживает в посёлке Белая Берёзка Трубчевского района. 15 лет проработала директором поселковой музыкальной школы.
Стихи печатались в Трубчевской районной газете, в коллективных сборниках.

ПАМЯТЬ

Зима. Земля покрыта снегом,
На лапах держит снег сосна,
Хрустальны ветви у берёзок…
Лес ждёт, когда придёт весна?

Иду тропинкою знакомой,
Любуюсь зимней красотой.
Пень – снеговик, укрыт он снегом,
Заснежен куст – олень живой.

Места знакомые до боли:
Вдвоём здесь были мы с тобой.
Вновь прошлое ко мне вернулось,
Ведь память о тебе – со мной.

Невольно слёзы вытираю
У глаз ладонями двух рук.
Лекарства нет от этой боли –
Ты мне поверь, мой добрый друг…

Метель заносит все дороги,
Снежинки кружатся вьюном,
И я обратно возвращаюсь
В свой одинокий старый дом.

Валентина Кудина родилась в учительской семье в Трубчевске. Окончила исторический факультет Брянского педагогического института. Работает учителем в Трубчевской основной общеобразовательной школе. Участница литературного объединения "Горизонт".

Картина детства

А время пролетело слишком быстро,
Картина детства вновь передо мной,
Как на плечах отца гнут коромысло
Титаны – вёдра с ключевой водой.

Отец меж ними держит равновесье
И на гору уверенно идёт.
Он по тропинке – словно в Поднебесье,
Он там рукой до солнца достаёт!

И сверху машет мне, мол, следуй следом,
А сам, на коромысло опершись,
Осматривает взором всё победным.
Он сам – Титан, домой несущий жизнь.

И вот я рядом, на горе, у дома
С ещё неполным маленьким ведром,
И золотом – мне под ноги солома,
Земля родная – дорогим ковром.

 

Уезжаем в города

Речка быстрая бежит,
разливается,
Берег к берегу никак
не причалится,
Разъезжаемся и мы
во все стороны,
Не летят к родным полям
даже вороны.
Крыши серых деревень
растревожены,
И глядят на нас дома
настороженно.
Уезжаем в города,
где ни деревца,
Уезжаем под молчанье
старой мельницы.
Опустились у рябин
ветви гибкие,
У калитки скрипнул клен
старой скрипкою.
Нам не слышать плеск волны
у излучины,
Трель родного соловья
по-над кручею.
Покидаем свой очаг
полем, чащами,
Унося с собой сердца
одичавшие.

 

*   *   *

Сыплет с веток дождь рябиновый.
Говоришь, что небогат?
Перстеньком горит рубиновым,
Красным солнышком закат!

Посидим со мной под яблонькой.
Разве я не хороша? –
Ведь во мне цветочком аленьким
Расцвела в груди душа!

 

Каприз

В кегельный ряд сосулек,
Сквозь невесомость дней
Солнечный шарик всуе
Катится вдоль лучей.

Падают иглы с крыши
Прямо в канву следов,
Будто бы кто-то свыше
Штопает снежный покров.

Тянется нить капели
Следом за иглами вниз.
Вот уже полнедели
Длится январский каприз.

 

Миг

Раскрылись тучи, что ракушки.
Звенят жемчужины дождя,
И, словно в облаке воздушном,
Под зонтиком порхаю я.

И с кочки прыгаю на кочку,
А в лужах отражён весь мир!
И в малом облаке непрочном
Мой заключён весенний миг.

И я спешу: за серой тучей
Раскинет радуга свой мост,
И я уж – на Соборной круче,
Руками достаю до звёзд.

И вижу степи и просторы,
И весело машу рукой,
И в дымке тают лес и горы,
И танец ветра неземной.

 

Увидеть…

Солнце умывалось
В озере рассвета,
И в тепле плескалось
Озорное лето:
Плавало русалкой
Сказочной, озёрной,
Становилось жарко
От игры весёлой.
И лучи летели,
Словно брызги, часто,
Росами звенели,
Серебром и счастьем.
Голос бы услышать
Васильков, ромашек,
Как планета дышит
Вечерами наша.
Как планета плачет,
Как молчит – в обиде…
Жаль, не многим зрячим
То дано увидеть.

 

Небо

Небо – дойная корова –
Молоком дождя звенит,
Что по крыше дома снова
Струйкой по лоткам бежит

И питает, как младенца,
Неокрепшую траву.
Туч махровых полотенца
Сохнут на шальном ветру.

И бегу я по тропинке
К теплой и парной реке
В невесомой, светлой дымке –
И купаюсь в молоке.

Елена Михайловна Кузькина родилась в Трубчевске. Окончила среднюю школу №2 им. А. С. Пушкина, педагогическое училище, затем Брянский педагогический университет по специальности «Филология». В настоящее время работает учителем русского языка и литературы.

Виденье

Быстрым шагом, легким ветром
Я умчусь к своим мечтаньям,
Расскажу тебе об этом
В лунном мысленном свиданьи.

Кто не знает, как манящи
Нежной ночи переливы!
Ты стоишь, как настоящий,
На тебя смотрю стыдливо.

Образ твой ласкаю взглядом
И спугнуть боюсь виденье.
Постою немного рядом,
Растворюсь и стану тенью.

Отпущу мечты спокойно,
Пусть летят ночною птицей:
Без меня им будет вольно…
В эту ночь мне вновь не спится!

***
Как-то прохладно-приятно
Выйти пройтись вдоль аллей.
Тихая грусть так понятна
Этих загадочных дней.

Липы стоят, ярко-желты,
Клен в разноцветном огне,
Шорох листвы мимолетный
Будит волненье во мне.

Осень-подружка, послушай:
Плачу – для вида смеюсь,
Дай изолью тебе душу,
Только с тобой поделюсь.

Весна

Пусть птичьих голосов не смолкнет пенье,
Нарушат пусть ручьи молчанье тишины.
В душе мятежной плещется волненье
От наступленья дней ворвавшейся весны.

Пусть ясная лазурь прольется утром,
Пусть рано новый день играет на заре.
Растаявшей водой, ревущей, мутной
Прогонит рыхлый лед к полуденной поре.

По всей земле зазеленеют травы,
От долгих грез очнутся поле, лес и луг,
И солнца луч, веселый и лукавый,
Пробившись из-за туч, согреет все вокруг.

***
Как хочется часто все делать не так:
Не так говорить, не стесняясь,
И мыслить не так, и влюбляться не так,
Всецело судьбе отдаваясь.

Что будет, то будет, пусть будет, как есть –
За это себя укоряю…
Себя утешать, понадеясь на лесть, -
Не в правилах – так не играю!

Судите, ругайте – на то языки,
А я буду жить так, как знаю,
Ведь дело простое – раздать ярлыки, -
Неумных удел, полагаю.

Все очень боятся: осудят за то,
Что я на других не похожа, -
Остаться собой, несмотря ни на что,
Скажите, не каждый ведь сможет!

Понятно: жестока людская молва,
Болтает, как будто оглохла…
Людская молва – что трава-мурава:
Где выросла, там и засохла!

Борис Юрьевич Лозов родился в 1956 г. в Трубчевске в семье педагогов. Школу закончил с золотой медалью. Отслужил в группе советских войск в Германии. Учился на биологическом факультете МГУ. Работал в заповеднике «Брянский лес » - вначале лесником, затем - научным сотрудником. Является автором и соавтором целого ряда фаунистических работ, многочисленных публикаций о природе Брянского края и природоохранных проблемах, очерков о людях Трубчевска.

Краевед, деятель охраны природы, журналист. Автор, и словом, и поступками подтверждающий собственную правду: защита человека начинается с защиты природы. Долгое время проработавший лесником, Борис Лозов не понаслышке знает, что такое схватка с браконьерами и человеческая подлость. Однажды, заночевав на острове, он проснулся в огне - нанятые тати подожгли его палатку. С обгоревшей ногой, он почти неделю ждал помощи, отделённый от "большой земли" водою. Выстоял, выжил, заново научился ходить.

В своих стихах Б. Лозов – природолюб, не разучившийся восхищаться каждой бабочкой, каждым цветком; патриот, не забывающий земные корни свои... и - Гражданин, искренне переживающий за судьбу России. Поэт и журналист Юрий Беликов в газете «Трибуна» так написал о его поэзии: «Стихи Бориса полны лебединого клекота, подутраченного в поэтах, созерцательного ликования, тайного знания о «заветной версте», о том, что не только человек – частица мира, но и мир – частица человека…».

Книги: «Жизни очарованная боль» (1998), «Ковчег надежды» (2006).
***
Когда бывает очень трудно
И жить уже невмоготу,
Найди то место, где безлюдно, -
Свою заветную версту.

Отправься через луг поемный
К реке, за дальний перевоз,
Где чутко дремлет омут темный
В кудрявом обрамленье лоз.

Пройди к нему тропой неторной,
Склонись к утешнице-воде,
Варакушке голубогорлой
Поведай о своей беде…

И пропоют вода и птица,
Давно забытое будя:
«Ты – мира нашего частица,
И он отныне – часть тебя».

Конечно, это не излечит –
К скорбям воротишься опять.
Но жить на свете станет легче
Душе, узнавшей благодать.

***
Октябрьский день багряно-жарок,
Как князь, пригож, -
И княжит он, лучист и ярок…
Пылит рогоз…

Утих шумок возни мышиной –
И я один
С дружиной княжеской пушинок
И паутин.

И нету дела до Парижей –
Кто там ловчей?
Куда значительней и ближе
Печаль грачей.

Печаль, когда за стаей стая –
В отлет, в отлет…
Когда дневник души листаю
Назад, вперед…
Октябрьский день, судьбы подарок,
Откняжил срок.
И на столе – свечи огарок
И…двадцать строк.

***
Что прошло, то прошло.
И уже никогда не вернется.
Там уже ничего
не исправишь – горюй не горюй.
Разве только слеза
на глаза иногда навернется…
(Что поделать! – не каждый
сжимает до судорог руль.)

Синева и стрижи.
И пушистая цветень на ивах.
И пронзительна свежесть
и ветра, и трав, и реки.
И на круче речной я чаруюсь,
любуясь наивно,
Как всплывает голавль,
расправляя огни-плавники.

Я люблю тебя, мир,
зеленеющий мир и цветущий,
Я люблю тебя больше, чем выразит
слово «люблю».
В коростельных лугах,
в соловьями рокочущих кущах,
Как в священной воде,
омываю я душу мою.

Быть в Дружине твоей, -
для меня высочайшее званье, -
Стало делом и страстью,
горевшей сильней и сильней.
Но причины нашлись –
отлучили меня от призванья.
И судьба потешалась
над юностью пылкой моей…

Поулегся мой гнев,
только жжет незажившая рана…
Я хотел бы забыться
в своем бескорыстном труде,
Помня только уроки
добра, что получены рано,
И рассказы отца
о живой и о мертвой воде.

Что прошло, то прошло.
И уже никогда не вернется.
Там уже ничего
не исправишь – горюй не горюй.
Разве только слеза
на глаза иногда навернется…
Да утешишься мыслью,
что ты не делец, не холуй.

Но какие б судьба
ни готовила снова угрозы,
Как бы ни был я в жизни
измучен, забыт и забит,
И на нашем дворе
распускаются белые розы,
И под нашим окошком
кузнечик ночами звенит.

***

И вновь весна. И музыка гусей
Звучит и торжествует на разливе.
И радостней новоявленье дней,
Свободней, одержимее, счастливей.

И вновь ликуют песни куликов
И зелень, не достигшая всесилья,
И рыжие полоски тростников,
И белизной сверкающие крылья.

Опять живу и странствую один,
Природе исповедуясь; поверив
В целебность этих мокрых луговин
И разноцветий турухтаньих перьев.

И всё как вновь: закатный свет с холмов
И сумерки, звенящие утино,
И свист… и всплеск… И хоры голосов…
И мир вокруг, и мир в тебе - едины.

А ночь придет - в гармонию хоров
Обрушится сиянием могучим
И грузом ненаписанных стихов,
И сладостным, и беспощадно жгучим.

Расстреляли моих лебедей

Знать бы загодя,
Раз уж так повелось у людей...
В тёмной заводи
Застрелили моих лебедей.
Слишком белые!
Им бы сивыми, сивыми быть...
Что поделаешь?
Это просто ведь - взять и убить.
Я про заводи
По-другому б теперь написал -
Знаю зависти
Разъярённо-звериный оскал.
Что б ни прочили,
Ни сулили - ни нынче, ни впредь -
Полно, зодчие!
Зверь сломает изящную клеть.
Вы всё лепите?!
Только мир этот - глупый и злой:
Даже лебеди
Раздражают своей красотой.
1995 г.

* * *

Вот и кануло летушко в Лету,
Отпылало кострами в ночи,
От вечерней зари до рассвета
Откричали в лугах дергачи.
Отзвенело в лазури стрижами,
Отгремело шальною грозой...
Было, в общем-то, щедрое с нами.
И прошло. И ушло на покой,
Отхрустевшее яблоком спелым,
Одарившее сладостью слив,
В роще иволгой звучно пропело,
Что-то доброе сердцу открыв.
Эту песню с цветами шалфея
Мне б в котомку души уложить,
Чтоб зимою нам было теплее,
Чтобы легче и радостней жить.
Хоть и был я рачительный малый
На щедроты лугов и полей,
Да в котомке моей слишком мало
Драгоценных и песен, и дней.

Максим Николаевич Мартынов родился в 2000 г. в с.Селец Трубчевского района. С 2008г. проживает в д.Городцы, учится в ГПБОУ Трубчевский политехнический техникум.
Стихи печатались в Трубчевской районной газете, в ежегодниках
поэтов трубчан.

СОНЕТ-АКРОСТИХ
экспериментальная форма
французского сонета

Гуляем днями напролёт,
О всякой всячине болтаем,
Потом слова мы обрываем –
Однажды дрогнул в речке лёд!

Наверно каждый так живёт?
Её любить – мы обещаем,
«На веки» – также добавляем,
Клянёмся – Лада не вздремнёт…

Обнять хочу свою «дурёху»,
Вняв каждому желанью вздоху…
Апостол чести – время вспять…

Я лажу клятву-обещанье:
«Радею, Яра, за тебя…»
А примешь ли мои старанья?

РАДУНИЦА
…Свет из окна
Освещает мой стол,
Как и всегда,
Он без скатерти, гол…

С каждой минутой –
Рельефнее тень,
С каждой секундой,
Забывши про лень,

С дальних краёв
Съезжаются гости
Разных сословий,
Идут через мостик.

Первые – важные
Из дорогих –
Вы есть старшие
Между родных.

Вновь вас вместе
Мать-судьба собрала,
В красном тосте,
Вспомнить всех призвала…

…Свет из окна
Освещает мой стол,
Как никогда,
Он эмоций стал полн.

Елизовета Владимировна Михалева родилась в 2000 г. в д.Аладьино Трубчевского района, учится в Трубчевском педагогическом колледже.
Публиковалась в Трубчевской районной газете, в коллективных сборниках.
Награждена дипломом победителя 3 степени за участие в
З-м всероссийском конкурсе детского и юношеского творчества
«Базовые национальные ценности» (2018).

ВОСПОМИНАНИЕ О ДЕТСТВЕ
Я помню запах скошенной травы,
В росе купались утренние зори,
И солнца луч с небесной синевы
Вновь озарял далекие просторы.

Моя деревня! Край любимый мой!
Твоя обитель с детства мне знакома –
Там я девчонкой с челкой озорной
Бежала к озеру в жару из дома…

А повзрослев – позвали города…
Здесь шум машин и днем, и ночью
льется,
И лишь во сне вновь возвращусь
туда,
Где детство весело мое смеется…

ПЕЧАЛЬ
Ветер нежно играл с волосами,
С изумрудной листвой меж ветвей.
Мы расстались в угрюмом молчании,
Гордость вновь оказалась сильней.

Пролетали дни в мнимой надежде,
Мы столкнулись с тобой невзначай –
Ты шутил и смеялся, как прежде,
Но в глазах затаилась печаль.

Светлана Николаевна Небылица родилась 1 июля 1965 г. в пос. Белая Берёзка
Трубчевского района. После школы училась на строительном факультете БТИ в г. Брянске, по окончании вернулась в свой посёлок, где живёт и ныне.
Продолжительное время работала на Селецком деревообрабатывающем комбинате.
Публиковалась в районной газете и коллективных сборниках.

УТРОМ

Слой за слоем осторожно
наплостование времён
снимая, розовою кошкой
рассвет облизывал балкон
аляповатый, гнёзда птичьи,
деревьев поздний реверанс.
Почти с холодным безразличьем
уже бродил здесь целый час,
касаясь лиц, хранящих
жуткий
спокойный ужас в глубине
каррарских мраморов.
Минутки
две весь мир пылал в огне
блаженно-розовых иллюзий
пурпурно-рыжих миражей…
Ты любовался кошкой Мусей,
нас не считавшей за людей.

***
Хрустел на зубах
Петропавловский шпиль –
у Медного всадника – рядом,
сосульку
я разгрызала. Ты долго курил,
призраков в дым превращая.
Поскольку
все заняты делом, неважно в какую
форму потом заключит рисовальщик
это мгновение – до поцелуя
и целую вечность после. Ромашек
букеты летят нам на головы или
падают снежные хлопья? Увы,
различие есть, но мы вдруг забыли:
ненависть как отличить от любви?..
Беззубыми ртами наледь пытались
львы прогрызть, каменея буквально
на глазах ещё больше, а мы
улыбались
друг другу улыбкою жертвы
сакральной.

КТО ТЫ?

Кто ты?..Епископ из Гвадалахары?
Конкистадор ли, загнавший коня
с пеной у рта? Разводящий пожары
в зелёных кудрях, человек ли огня?
Кто ты?,, Единственный в мире
идальго?
Рыцарь последнего взгляда?
Чужой,
дикий и злой, как цепная собака?
Само милосердие, вечный покой,
на пьедестале – в бронзе и славе,
в расхожих куплетах – без имени?
Ты
там, где-то лежишь, задыхаешься
в яме
или аромат переносишь в цветы?
Там ясно и чисто,
вполне объяснимо –
ты там, где всё – в двойственном
ритме,
насквозь
проходишь, едва касаясь курсивом
всего, что достойно улыбки и слёз…
Ответ запределен, есть
только вопрос:
Кто ты – ангел
целующий душу в засос?

Павел Израилевич Прагин родился в 1952 г. в Трубчевске. Долгое время жил в Новозыбкове. Окончил литературный факультет Брянского университета в 1979 г. Работал в газете "Земля Трубчевская" и многотиражной газете "Станкостроитель" (издавалась в 1991). Поэзию П. И. Прагина отличают своеобразный стиль и необычные формы, которые выделяют его среди других трубчевских поэтов. Стихи публиковались в районных и областных газетах, в журналах "Десна" и "Пересвет", в столичном литературном альманахе "Роман-таблоид. Новая русская проза". Член Союза писателей России. Автор четырёх поэтических книг "Белая метка" (1998), "Блюз" (2003), "Порог сердца" (2007), "Не в ногу с тенью" (2009), "Нечаянные удивления" (2012).

Запомни!

Для тебя я останусь таким
(как удобней запомнить, конечно) -
рваной строчкою - вектором в вечность,
где рука - продолженье строки;

единицей (но всё же другой),
из неё всякий умник упорно
извлекает квадратные корни
в виде нервов, надежд и долгов.

Когда ж сердце своё отпоёт -
вот тогда и припомнится теми ж,
возведённое в энную степень
безымянное имя моё.

Наталья Ивановна Преснякова родилась в 1968 г. на Украине, Донецкой обл. Шахтерского района с. Московское, в 6 летнем возрасте с родителями переехала в гор. Клинцы Брянской обл. Закончила 1 среднюю школу, затем – Клинцовское медицинское училище и заочно – Брянский медколледж. Работала в медицинских учреждениях Брянщины.
В 2014 году переехала на родину мужа г.Трубчевск Брянской обл. На пенсии, но продолжает работать в Трубчевском РайПо продавцом. Приемный родитель – воспитывает 7 приёмных детей и родного сына. Стихи публиковались в Трубчевской районной газете и ежегодниках лито «Горизонт».

В душе своей не видим пустоты

Погода серостью размыла краски,
Дождь ненавистный лил, как из ведра,
И люди, словно по одели маски,
На лицах – лишь уныние, хандра.

Последний лист уже сорвало ветром,
И гнало прочь неведамо куда.
Асфальт, как будто бы посыпан пеплом,
От луж, от мусора и от дождя.

На остановке, средь толпы безликой,
Сидела девочка, совсем одна,
Она своею мамой забулдыгой
Оставлена была ещё с утра.

Сидела тихо, теребя игрушку,
Ласкала хрупкой детскою рукой.
Менялись пассажиры, но девчушку
Не замечал никто за суетой.

Она озябла, пальцы онемели,
Тихонько хныкала, дрожа слегка.
А люди? Как бы сквозь неё смотрели,
Не видя, что беда её горька.

Один лишь только человек – в берете,
Что остановку в полдень убирал,
Старик, в одежде дворника, заметил –
От холода ребёнок чуть дышал…

Полиция, больницы и приюты –
Все завертелось, будто карусель.
А люди, так привычные к маршруту,
Не видели всю эту канитель.

Скажите почему: не замечаем
Чужую боль – в текучке суеты,
И по дорогам жизни всё шагаем,
В душе своей не видя пустоты?

***

Умирает тихонько деревня –
Молодёжь поразъехалась вся…
Умирает тихонько деревня –
Увядает России душа.
Угасает неслышно деревня,
Словно пламя свечи на ветру.
Сиротливо сидят на скамейке
Старики, обсуждая судьбу:
Нет дорог, покосились и хаты,
И из труб не идёт дымок…
Здесь когда-то совхоз был богатый,
А теперь сельсовет – на замок!
А на ферме – ковыль да мята,
И зияет дырой окно…
Здесь работали люди когда-то,
Молодёжи было полно.
Зазвенит возле клуба гармошка –
Собиралась деревня вся!..
От трухлявых стен – гнили немножко,
Да от входа дверной косяк.
Заросли все поля полынью,
Магазин уж давно закрыт,
И не варят хозяйки ботвинью,
И колодец совсем зарыт.
На лугах не пасутся коровы,
Лошадей уж не видно давно,
И не едет сюда участковый –
Как живут старики? – всё равно.
Покосились кресты на погосте,
Зарастают могилы травой…
Приезжают сюда реже гости –
Стал народ совсем занятой!

Умирает тихонько деревня –
Увядает России душа…
Нет судьбы на свете плачевней,
Чем российской деревни судьба!

Скучаешь? Я тоже

Скучаешь? Я тоже, на улице осень...
И слякоть с утра на дворе,
И небо тяжёлое, тучи и проседь,
Все ниже – опять в сентябре.

Дни меньше, а ночи становятся дольше,
Тепла не хватает порой.
А я так устала... Нет сил уже больше,
И жду очень встречи с тобой.

Ты знаешь, сегодня мне было так больно,
Разлука с тобой тяжела.
Мне осень тоскою рвет душу невольно,
Оставив её без крыла.

Ты чаще пиши мне... А может, приедешь?
Прости – это просто хандра.
Я знаю, что дни пролетят, не заметишь,
И как эта фраза стара.

Я знаю, ты тоже ночами ждешь встречи,
Во снах я всё ж – рядом с тобой!
Нет-нет я не плачу, дрожат просто плечи,
Мне зябко осенней порой.

Скучаешь? Я тоже... На улице вечер,
И солнца не видно давно.
А я только жду с тобой новой встречи,
Ведь вместе нам быть суждено.

Валентина Никаноровна Сенчурина родилась в 1940г. По окончании медучилища в Ленинграде работала медсестрой в п. Белая Берёзка Трубчевского района, где живёт и ныне.
Стихи публиковались в районной газете и коллективных сборниках.

БАБЬЕ ЛЕТО
                                     Другу жизни И.П.С.

Увядает листва, опадает,
На кудрявых ветвях клёна – медь.
Осень жизни моей наступает,
И мне трудно на это смотреть.

Наши вёсны уже за порогом,
Затерялися где-то вдали.
Мы с тобой вёрст отмерили много,
Годы нас разлучить не смогли.

Бабье лето – лишь только в начале.
Серебристые нити летят…
И, как в юности нашей, ночами
Мне всё снится и снится твой взгляд.

Бабье лето в пути заплуталось.
Зов журавушек в небе – родной.
Нам с тобой в душах радость осталась
От тепла не сгорающих дней.

Дмитрий Васильевич Стахорский – брянский поэт, член Союза писателей России.

Д.В. Стахорский родился 11 сентября 1937 года в Харько­ве в актерской семье.

После окончания в 1960 году Донецкого политехнического института (геолого-раз­ведочный факультет) шесть лет прорабо­тал геологом в Забайкалье, а с 1966 года — в Воркуте. Работал инструктором промышленно-транспортного отдела горкома партии, инспектором городского комитета народно­го контроля, уполномоченным региональной Госинспекции по охране природы, помощни­ком председателя горисполкома.

В 1974 году заочно окончил Литератур­ный институт им. Горького в Москве. С 1982 года — член Союза писателей России. С 1990 года — на профессиональной литературной работе. Первые литературные опыты относят­ся еще к студенческим годам в Донецке — публиковал стихи в многоти­ражке «Советский студент» и в областной молодежной газете «Комсомолец Донбасса». Первые шаги в прозе делал под руководством Виля Липатова в Чите в начале 60-х.

Выл участником Всесоюзных семинаров: молодых писателей 1965 годе в Чите (семинар В. Чевилихина), молодых драматургов в Рузе (1978 год) - в Калинине (ныне Тверь, 1980 год).

Депутат VIII Съезда писателей России (июнь 1986 год) от писатель­ской организации Коми АССР.

Пьесы Д.В. Стахорского поставлены на сценах драматических театров Воркуты, Петрозаводска (Карелия), Кызыла (Тува).

Произведения Д. Стахорского переводились на финский, польский и коми языки, да и сам он занимался переводами: в 1993 году в Коми книжном издательстве вышла книга Степана Раевского «Шоныд еойвыв» («Теплы: Север» ) в переводе с коми Д. Стахорского. С 1994 года живет в Трубчевске.

Участник Всесоюзных семинаров молодых, депутат VIII Съезда писателей России от Коми писательской организации.

Автор нескольких книг художественной прозы, в том числе «По-человечески» (1975), «С вечера до утра» (1979), «Плечо товарища» (1989), а также радио- и театральных пьес.

Лауреат открытого литературного конкурса короткого рассказа им. В. М. Шукшина «Светлые души».

С 1994 года живёт в Трубчевске.

Владимир Николаевич Тарасенко родился в1960 г. в Трубчевске. Врач-рентгенолог, заведующий рентгенодиагностической службой Трубчевского района. Автор поэтических книг – «Из дневников» (2004) и «Траектория» (2007).

***
Осколком блюдца месяц лёг в окно.
Песчинки звёзд осели в пустынь Неба.
Свеча колеблет ночи полотно.
А день истлел –
как будто бы и не бел.

И, словно недописанный роман,
Белеет неподаренная роза.
Как часто счастьем кажется обман.
Обратная редка метаморфоза.

***
В старинном парке тихо бродит осень,
роняет грёз несбывшихся листву,
обходит стороною иглы сосен
и проливает охру на траву.

Неслышно щебетания пернатых,
лишь проскрипит, потягиваясь, вяз,
когда вдруг дятел эхом глуховатым
нарушит ненароком сонный час.

Мою тропинку бережно заносит
резная, золотая грусть листвы.
В пустынном парке заблудилась осень.
Мы оба заблудились – я и Вы.

***
Щурит, как взрослый, глаза.
Шейка худая – как спичка.
Грязь – где катилась слеза.
Вместо фамилии – кличка.

С виду – десяток годков.
Клянчит «чуть-чуть на конфеты»
и – не таясь мужиков –
тут же купил сигареты.

Я всё глядел ему вслед –
в спину
отверженной жизни:
сколько ей взвалено бед
в нашей не бедной Отчизне!

Виктор Григорьевич Чемисов родился в 1955 г. в д. Белилово Трубчевского района. Закончил Трубчевский политехнический техникум. После службы в армии вернулся на родину.
Работал мастером производственного обучения в Трубчевском СПТУ.
Публиковался в газетах, общих сборниках, автор поэтического фото альбома «Проторенной дорогой к Святому».

ПЕСНЬ РОДНОЙ СТОРОНКИ
Уснула ночь над русскими полями.
Укрылся луг туманной пеленой.
Зажглась звезда вдали над тополями,
Где слышен милый наигрыш родной.

Басы вздохнули, выплеснув «страданья»,
Открылся Млечный в тёмном небе путь,
И «разгуляй», сменив любви признанья,
Не дал родной сторонушке уснуть.

Взлетев, аккорды обняли округу,
И в пляс пустились Брянские леса,
И дуб нашёл берёзоньку-подругу,
Десна плескалась, вторя голосам.

Святая Русь, сторонушка родная!
Какое счастье слышать песнь твою,
И сердцем русским тихо подпевая,
Прожить свой миг в родном, святом краю!

…Где – зорьки рассветной туманы,
Зеркальная реченьки гладь;
Где – балки, овраги, поляны
И белой берёзоньки стать;

Где – клёны с резною листвою,
И шелест могучих дубов;
Где встретит, вдали за Десною,
С надеждой и верой любовь!

ТРУБЧЕВСКОМУ КРАЮ

Не люб мне столичный шик-блеск.
Огни мегаполисов чужды,
Тручевску, где буйный рассвет,
Не мог я стать пасынком блудным.

Нет в крае родимом морей,
Не видно простора степного.
В нём нет горемык-ковылей…
Но мне всё ж не надо иного.

За что полюбил я его,
Зачем поклоняюсь и ныне?
Не ветром меня принесло
В край сладко духмяной полыни.

Родился я в крае лесов,
В сторонке воспетой Бояном,
И петь неустанно готов
Баллады и саги трубчанам.

Я ПРИМУ БЕЗ РОБОСТИ

Вечер шали алые дарит небесам,
Прячет за туманами грустные леса,
Манит пересмешницей в глубину лугов
Заревом малиновым таинства веков.

Я приму без робости шалости сполна,
Выпью росной свежести, как бокал вина.
Тихо закачаются ивы за рекой.
Тронет кудри милая белою рукой.

Хмель ударит в голову, разум раздвоит.
Радостью порочною сердце забурлит…
И пускай бесстыжая смотрит в ночь луна –
В кутерьме доверчивой есть её вина.

Александр Фёдорович Шапкин родился на Смоленщине, в с. Красногорье. Окончил Смоленский госпединститут. Участник Великой Отечественной войны. В Трубчевске А.Ф. Шапкин жил
с 1966 года, преподавал русскую словесность в совхозе-техникуме.

СОЛОВЕЙ

Маленький мой друг
многострадальный,
стосковавшийся в чужом краю,
принеси скорей
из дали дальней
зоревую молодость мою!

Песней колокольчатой
и ломкой,
полной рос
и свежести зари,
радостью весны
в родной сторонке
ты меня на счастье одари,

чтоб
над задымлённою Десною,
разнотравья свежестью дыша,
чувствовать, как поутру
весною
синью неба полнится душа.

КАРБЫШЕВ
…В его глазах – берёзки и осины,
по осени роняющие лист.
«Хотите знать, кто я?
Я – сын России.
Я – генерал.
Я – русский коммунист».

Струя хлестнула –
он не вздрогнул даже.
Обледеневший, был он прям и горд.
Вдруг палачам-фашистам
стал он страшен:
Ведь это он им вынес приговор.

***
Тянулись длинно тёмные колонны,
как бесконечный, медленный поток
солдат немецких, грязных, полонённых,
по серому асфальту на Восток.

Горели дали жаром черепичным
и полыхали фронтовым огнём…
Цвели сады. И на домах кирпичных
играли ветры с белым полотном.

Светлана Григорьевна Шкодина родилась в д. Аладьино Трубчевского района. Закончила Брянскую сельскохозяйственную академию. Работает на заводе «Монолит» в Трубчевске. Публиковалась в газетах и общих сборниках. Автор сборника стихов – «Я любовалась стаей птиц».

ЛУНА И ФОНАРЬ
В ночи, в просветах туч сверкая,
От одиночества вздыхая,
Луна решила с фонарём
Поговорить о том о сём –
Ей захотелось дружбы нежной,
Чтоб разделить свой пыл сердечный…
К земле с высот своих сошла
И речи такую повела:
- Мы оба над землёй – светила!
На благо жизни в нас есть сила.
Тебя ж ласкает ветерок
И ты, как я, не одинок:
Цветы на клумбах — роз алей,
Ряды берёз и тополей…
Прекрасен мир вокруг тебя!
Как перст, одна блуждаю я…
Фонарь слегка заворожён
Словами феи и польщён,
Но горделиво ей сказал:
— Меня пора на пьедестал!
Лишь я один из всех светил,
Кто на земле мрак победил.
Во мне вполне хватает ватт…
И в дождь, и в снег светить я рад,
И нету на земле мне равных.
Ты посмотри, какой я славный!..
Но замигал, и вдруг погас.
Утих бахвалистый рассказ.
Над ним задумавшись, луна
Тихонько за гору ушла.

Мораль сей басни такова:
Пусть ты порой и даришь свет,
Собой не хвастайся, сосед.

ВО ВЛАСОВО
Иду по тропинке нехоженой,
Рукой раздвигаю траву.
Забыта и всеми заброшена,
Деревня грустит на юру.

Здесь детство моё босоногое
Промчалось, счастливое, вдаль.
Мне тут вспоминается многое,
И к сердцу подкралась печаль.

Откуда ты, грусть, словно лезвие
Клинка из глубинки веков?
Судьбы наказанье, возмездие
За брошенный край средь лугов?

Не раз в чутких снах ты приснилась мне
Всей радости жизни полна –
С рассветом из труб всех клубился дым
Легко, за волною волна.

Стою пред тобой, и мне кажется,
Что ты вдруг на миг ожила,
И жду, что вновь песней затянется
На небе вечернем заря.

ВЕЧЕРОМ
Обними меня за плечи,
И теплом своим согрей.
Пусть тихонько тает вечер
В свете трепетном свечей.

Торопить не стоит время –
Выпьем сладкого вина,
Сбросив годы жизни –
бремя,
Тихо сядем у окна.

И затянем разговоры
То всерьез, то пошутив.
Побледнеют звезды вскоре,
Нас в реальность возвратив.

Виктор Николаевич Белоусов родился 23 ноября 1930 г. в г. Трубчевске в семье служащих. Он всю свою жизнь не забывал о своей малой родине, много писал о своих земляках. На Брянщине он окончил 10 классов трубчевской средней школы №2. Сюда же он вернулся учителем после окончания математического педагогического института им. В. И. Ленина. Отсюда же ушёл в ряды Советской Армии, а в 1995 г. возвратился в родной Трубчевск. Поработав непродолжительное время преподавателем математики в Трубчевской средней школе им. В. И. Ленина, затем в политехникуме, Виктор Белоусов, став вскоре журналистом газеты "Брянский рабочий", рассказал о нашумевшем судебном процессе в Трубчевске в конце 1950-х годов над двумя предателями Родины (позднее эти мудебные материалы легли в основу его романа "И придёт час..."). Являясь впоследствии в течение 20 лет ведущим публицистом газеты "Правда", В. Белоусов много писал о трубчевских династиях, о культурных традициях города, о Полине Мамыкиной в очерке "Живая капель", давшем название его публицистической книге. Горячий отклик в читательских душах нашли его книги "Я не о том" (1963 г.), а также "Замурованные письма", "Подорожная без бубенцов", "И придет час...". В. Белоусов был участником IV Всесоюзного совещания молодых писателей. Его рукопись получила высокую оценку. В 1963 г. был принят в члены Союза писателей СССР. Умер 11 февраля 2003 г. Похоронен в Москве. Основные публикации: Живая капель. - М.: Политиздат, 1984. Замурованные письма. - Тула: Приок.кн.изд-во, 1965. И придет час... - М.: Сов.писатель, 1983. Подорожная без бубенцов. - Тула: Приок.кн.изд-во, 1968. Почта дальних дней. - М.: Мол.гвардия, 1974. У огня. - Тула: Приок.кн.изд-во, 1972. Я не о том... - Брянск: Брян.рабочий, 1963. Завтра придёт настройщик// Мол. гвардия. - 1962. - №11. Мыс желаний // Литературный Брянск. - Брянск: Брян.рабочий, 1958. - Вып. 5. Раз и навсегда// На земле Пересвета. - М.: Современник, 1984. О жизни и творчестве писателя: Брянские писатели: антология. - Брянск: Кириллица, 2003. Земля былинного Бояна. - Брянск: Кириллица, 2005. Парыгин В. Брянщина литературная. - Тула: Приок.кн.изд-во, 1985. Бухтий В. Душа моя бродит там...// Брянский рабочий, 25.11.2005. О войне и мире: В. Белоусову - 75 // Земля Трубчевская, 7.12.2005.

Василий Иванович Бузуляк (1951-2012) родился в 1951г. в Молдавии. Закончил Высшее политическое военное училище. Служил в армии. Офицер запаса. После армии работал в профсоюзных органах. С 2005г. жил в Трубчевске. Стихи публиковались в газетах и общих сборниках. Автор сборника стихов «Я с музою не расставался…» (2013). СЛАВЯНЕ МЫ Хочу со всеми в мире жить, Со всеми жить в ладу, достойно. Я не терплю вражды и лжи, Хочу, чтоб было всё спокойно. Зачем всю грязь с души сливать И сеять распри и раздоры? Зачем напрасно нервы рвать, К чему бессмысленные споры? Не упаду к чужим ногам, Не стану злату поклоняться: Ведь мы врагам не по зубам, Хоть наши земли им и снятся. И на славянский наш пирог Враги от века были падки, Готовы к нам через порог За пирогом ворваться сладким. Среди друзей, среди славян Пусть будут дружба и свобода! В свой дом мы примем всех землян, Пусть дружат с нами все народы. Зайдите в гости, мы вас ждём. Мы ждём друзей в любое время… И чист для всех славянский дом – Гостеприимно наше племя!

Александр Леонидович Буряченко (1940-2004) Родился 24 января 1940 г. в городе Джетыгара Кустанайской области. В раннем детстве жил на Украине — в г. Кривой Рог. Здесь в 1942 году фашисты казнили его мать-подпольщицу, сюда пришла похоронка на отца. В восьмилетнем возрасте с приёмными родителями переехал на Брянщину — в посёлок Белая Березка. Первое стихотворение опубликовал в 1965 году. Автор нескольких поэтических сборников. Член Союза писателей России с 1994 года. Скоропостижно скончался 18 мая 2004 года. Основные публикации: Люди зажигают звзды: сб.стихов. – Тула: Приок.кн.изд-во, 1982. – 54 с. Сигнальные огни: стихи. – Тула: Приок.кн.изд-во, 1992. Засадный полк: стихи. – Клинцы: изд-во Клинцовской гор.типографии, 2003. – 128 с. Сторона родимая – Белая Березка: стихи и песни. - Клинцы: изд-во Клинцовской гор.типографии, 2005. Свет сокровенный // Струны Бояна: сборник стихов. – Брянск, 1991. – с. 4-13 Везучий // Трубчевские просторы. – Трубчевск, 1993. – с.5 Стихи // Собор. –Брянск: Кириллица, 2001. – с. 33-39 Стихи / сост. В.Е. Сорочкин // Брянские писатели: антология – Брянск: Кириллица, 2003. – с.68-75 Стихи // На земле Бояна, 2003. – с.58-59 Стихи // Земля былинного Бояна. – Брянск: Кириллица, 2005. – с. 117-119 Поэт — слуга России Ф. М. Достоевский высказал мысль о том, что в человеке все из детства, чем богаче детство духовностью, любовью родных и близких, живыми впечатлениями, добротой человеческой, тем богаче и одаренней уже зрелый, взрослый человек. Мое поколение из 1941 года. Мы родом из войны. Ясно помню отступление немецких колонн, техники в багровых от ночных пожаров дорог, на окраинах Кривого Рога Днепропетровской области. Зловещие каски, каски, каски - покачиваясь и отсвечивая движутся, плывут по шоссейной дороге, полицейские мотоциклы, танкетки, автомашины... Нас, детей войны, прикрыли от беды наша Армия, родные и близкие. Мать моя Прасковья Ивановна (это я потом узнал, что она была моя тетя) стояла, как распятая, на крыльце с двумя мальцами на руках — я и братишка. Вдалеке горели немецкие склады. Обездоленные женщины бросались в огонь — выхватить из пламени одеяла, сапоги, одежду, медикаменты. После войны, уже в школьные годы, я узнал что мать мою Таисию Ивановну казнили фашисты за связь с подпольной организацией «Красногвардеец» (есть книга о подпольщиках Кривого Рога и о моей матери «Повинуясь зову Отечества»). Отец погиб на фронте. А меня буквально выцарапали из-под ног фашистов близкие люди, укрыли и спасли от гибели во время казни моей матери... Вот почему у меня так много стихов о войне и послевоенной поре. В детские годы я вместе с приемными родителями переехал на Брянщину, в сказочный поселок над рекой Десной — Белую Березку. Тут ожила и словно оттаяла застывшая на ста ветрах лихолетья душа. Здесь, в краю партизанской славы, учился, пошел работать на Селецкий ДОК, отсюда ушел служить в Армию. С тех пор дух дороги стал главным в жизни: Забайкалье, Дальний Восток, Тихий океан, пролив Лаперуза, Камчатка, Сальские степи, Ленинград, г. Пушкин, вдоль и поперек исхоженные заповедные места Брянщины — всего не перечесть. Но главное — удивительные добрые встречи с людьми, учеба, литературное становление в областном литературном объединении при Брянском отделении Союза писателей. Спешите делать добрые дела - Сажайте, люди, вешние деревья. Они полны любви к вам и доверья, Запомнят, как рука ваша тепла. Нет ничего светлее средь беды, Средь атомной безжалостной угрозы- На синем, синем - белые березы Иль под луною - белые сады. Пусть землю сотрясают гром и дрожь Землетрясений - каждое мгновение. А ты неспешно на земле живешь. А ты сажаешь каждый год деревья. Столетье стонет На краю беды. От суперменов, гоночного воя... А ты живешь, людей не беспокоя, А за тобой - деревья и сады. Они корнями в землю прорастут. Раскинутся в цветах, как быль и небыль, И теплоту твоих ладоней небу, И свет из глаз Цветам передадут. Пусть мы уйдем когда-то в сонме гроз- И яблони весной разлепестятся И мы на мир детей земного братства Будем смотреть глазами всех берез. Пусть хоть на миг Светлее станет мгла. Среди вражды появится доверье... Сажайте люди вешние деревья. Спешите делать Добрые дела! Лето Сосновый дух. Прогрет июнь до донца, Настоянный на росяных цветах. Как мед, с берез стекает тихо солнце, И день звенит от птиц в глухих кустах. Ты шла в цветах. Разбужено алели Веснушки, облетая со щеки, Ромашки бились в смуглые колени, И я не мог отнять своей руки От пальцев, напросвет прошитых солнцем, От земляники розовых слегка. И видел я, как беспокойно бьется Под смолью челки жилка у виска. Ты опускалась в солнечные блики. Июньский зной медов, горяч, не скуп. И брал я молча капли земляники То ль с ягодника, то ли с женских губ. Обещанья вешняя пора После третьей смены, у реки Ткнусь в песок, согретый чуть зарею. Потекут ромашки мне в зрачки, Сны цветные струйкой золотою. Раскален металлом добела, Сплю – не сплю, от жара остываю, Чей-то смех – да это ты пришла, Я твои колени обнимаю. Нет как нет усталости прошедшей: Расплетаю девичью косу И целую… «Что ты, сумасшедший!» - Я тебя по лилиям несу. Третьих смен в ушах гудит прибой, От работы сердце не ржавеет. Дома нет пока у нас с тобой, Целый мир зато слепит и греет. Обещанья вешняя пора, Как жар-птице, сердце тебе радо. Нет в кармане злата-серебра, - Счастье есть. А что еще нам надо? Светла и покаянна Как можешь ты любить, Быть своенравной так, Что все вокруг летит Беспечно в пух и прах? Глазами тайный мир Умеешь опоить? Бесстыдством губ своих Умеешь так шалить? Ну а назавтра вновь Ты рвешь кольцо блокады: Так явно – не любовь, А признаки досады. Глаза в упор и вниз – (Да ты ли это, ты ли? Девический каприз?) – В них холода застыли. Ах, что в тебе за страсть, За радость, в самом деле? Ах, что в тебе за стать, Таящая метели? Умеешь хохотать От бестолковой фразы? Чужое сердце брать, Как яблоко из вазы? Твой холод на губах Не растопить упрямо. Зачем, зачем ты так Светла и покаянна? Вечный монолог До тебя – тропа березами, Стороной все, стороной… Я пришел в шинели бронзовой С автоматом за спиной. Путь-дорога неторимая. Постучал в окно. Встаешь, Я пришел к тебе, любимая. Ты меня не узнаешь. Не кори меня – небритого, Черного…На то Война… Ты ведь помнишь неубитого, Поседевшая жена. Ста ветрам на вырост выданный, Ста морозами укрыт, Ста метелями засыпанный, Ста дождями я обмыт. Ты запомнила красивого, С нежной челкой – не вина. Не узнала ты любимого, Ну, а я тебя узнал. Вот стоишь ты, оробелая, Не спугну тебя словцом. Обе вы с березой белые. Припаду я к ней лицом. Ты судьбою мне завещана На весь белый свет одна. Ты мне мать, родная женщина, И невестынька моя. Вот стоишь, бедой хранимая, Ч с прядью у плеча седой… Это ты, моя любимая. Только я теперь – не твой. Вешним солнцем золотимая, Как береза под листвой, Я тебя запомнил, милая, Молодою, молодой. Ты меня звала проснувшимся В снах. В седой беде войны… Всем убитым, невернувшимся Вдовы русские верны. Ты меня звала, любимого, Через беды, всей душой, - Твоей памятью хранимого… Вот к тебе и я пришел. Груз-200 Боже, что с нами творится, скажи! Радиоволны приносят известья, А самолеты сквозь все рубежи Снова приносят груз 200, груз-200. Вновь брат на брата идет со штыком И БТРы застыли на месте. Где же война? Зло воюет с добром, А в результате – груз-200, груз-200. Родина… Падает, падает снег. Жить и любить, забывая о мести. Но самолеты, на весь белый свет Воя, приносят груз-200, груз-200. Плачущий бог у сгоревших планет. Плачущий бог меж стреляющих бестий… Люди, ужель у нас жалости нет?! Дети ведь наши – груз-200, груз-200…

Михаил Андреевич Завацкий (1930-1996) родился в г. Трубчевске в 1930 г. в семье потомственных педагогов и был достойным продолжателем учительской династии Чикачёвых. Получив два высших образования (Брянский технологический институт и Горьковский институт иностранных языков), он всю свою жизнь связал с трубчевским политехнических техникумом. Последние годы жизни, после ухода на пенсию, были отданы Трубчевскому планетарию, где М. А. Завацкий работал научным сотрудником. Ведущие темы в его творчесте: история Древней Руси, далёкое прошлое родного Трубчевска и края, его природа, легендарный Брянский лес и нынешняя действительность. Умер в декабре 1996 г. Единственная книга стихов "Колокола" была издана в 1998 г. У Деснянских курганов Стихли ветры над рощицей, Голоса не слышны, Тихо ивы полощутся В светлых водах Десны Голубой и багряный Свет разлил небосклон, И немые курганы погружаются в сон. Плеск воды, скрип уключины, И опять - тишина. Потемнели излучины, Засыпает Десна. Над крутыми холмами Ветви лес распростёр. Здесь когда-то поляне Разжигали костёр, Грозно трубы звучали В красных бликах костров, И славяне седлали Боевых скакунов. И на сечи жестокие За родные края Вихрем в степи далёкие Уносились князья. ...А теперь в ночь туманную В пелене облаков Слышен стон над курганами - Эхо прошлых веков. Соборная гора Меловые трубчевские горы У излучины древней Десны, А вокруг луговые просторы Разукрашены в зелень весны. И небесная синь над разливом Удивительно здесь высока. И собор над отвесным обрывом Куполами пронзил облака. Сквозь деревье немое дыханье Чья-то тихая песня слышна. Это русской души излиянье, Вещих гуслей Бояна струна. Я лечу над Россией, Отчий край под крылом: Ширь речного массива, Рек могучих излом, И задумчивость пашен, Нив бескрайний простор, И хрустальные чаши Синеоких озёр. В золотом ореоле Вдаль плывут города, А за ними на поле Обелисков гряда. Я лечу над полями Тех сражений былых, Где вздымалось ввысь пламя, Вился огненный вихрь, Где в чаду страшной тризны, Охладив вражий пыл, Русский воин Отчизну Своей грудью закрыл. Здесь теперь - мир, раздолье, Зеленеют поля, Только старою болью Кровоточит земля. Да седым ветеранам Снятся грозные сны, В предрассветном тумане Бродит эхо войны. Я лечу над Россией, Синева впереди, А навстречу косые Проливные дожди. Но вдали пламенеет И сверкает восток, Скоро тучи развеет Озорной ветерок.

Владимир Константинович Зайцев (1947 – 2009) родился и жил в п. Белая Берёзка Трубчевского района. Здесь окончил среднюю школу и продолжительное время работал на Селецком комбинате. Публиковался в районной газете, в общих сборниках. *** Отцу Берёзовая роща. Двор больничный. Прокуренный проветрен кабинет. Походкою проверенной, привычной Ушёл, не попрощавшись, доктор-дед. Седой чудак, он жил неторопливо: Сажал деревья и лечил детей. Любил рассветы и любил разливы Под мерный листопад календарей. Его берёзы во дворе больничном Ветвями ловят зорь осенних свет… Походкою проверенной, привычной Ушёл, не попрощавшись, доктор-дед. *** Я так и жил бы, как огарок тая, Когда бы не случилось в жизни то, Когда, окурки с тумбочки сметая, Ты ворвалась в распахнутом пальто… И вот сижу, задумчив, как китаец, Воспоминаний хватит лет на сто: Ведь ты ушла, знакомых стен касаясь, Но в наглухо застёгнутом пальто.

Виктор Сергеевич Козырев (1940-2001) родился в 1940 г. в Трубчевске. Детство его прошло в трудные послевоенные годы. Отец погиб на фронте в ВОВ. Мать поэта, Вера Александровна, была учительницей начальных классов. Окончил Трубчевскую среднюю школу №2 им. А.С. Пушкина. После школы и технического училища В. Козырев работал токарем на заводе, печатником в Трубчевской типографии, сотрудником в районной газете, где в 1957 г. было опубликовано его первое стихотворение «К звездам». После службы в армии поступил на историко-филологический факультет Смоленского педагогического института. Многое в развитии и совершенствовании поэтического таланта дало ему участие в работе студенческого литературного объединения. Советский поэт Н.И.Рыленков заметил В.Козырева, поместил цикл стихотворений в коллективном сборнике «Приднепровье», а затем помог составить первую поэтическую книгу «Свет Родины» и написал к ней предисловие. Н.И. Рыленков рекомендовал В.С. Козырева в Союз писателей СССР, членом которого Виктор Сергеевич стал в 28 лет. После окончания пединститута В.С. Козырев снова работал в редакции трубчевской районной газеты, при которой в 1970 г. создал литобъединение «Горизонт»; преподавателем общественных дисциплин Трубчевского совхоза-техникума. После переезда в Брянск возглавлял областное бюро пропаганды художественной литературы, в последние годы своей жизни – Брянскую писательскую организацию. В.С. Козырев выпустил при жизни 5 поэтических сборников, был принят в Союз писателей СССР. Из жизни ушел в январе 2001 г. Похоронен в Брянске. Кино онлайн Основные публикации В.Козырева: Вокзалы ранних лет: стихи. – Тула: Приок.кн.изд.,1967. Облака: стихи. – Тула: Приок.кн.изд-во, 1971. Свет Родины. – М.:Моск.рабочий, 1965. Свет трех огней: книга лирики: - Тула: Приок.кн.изд-во, 1982 Утреннее слово: стихи. – Тула: Приок.кн.изд-во, 1975. Брянский лес // На земле Пересвета. – М.: Современник, 1984. Стихи // Земля былинного Бояна. – Брянск: Кириллица, 2005 Стихи // Собор. – Брянск: Кириллица, 2001 О жизни и творчестве поэта: Брянские писатели: антология. – Брянск: Кириллица, 2003. – с.130-137. Парыгин В. Брянщина литературная. – Тула: Приок.кн.изд-во, 1985. Матренин В. «Судьба моя – в твоей судьбе!» // Брянская учительская газета. – 2004. – 23 января. Парыгин В. Светом трех огней озарено // Знамя Октября. – 1990. – 13 октября. Пасин В. Роняет свет падучая звезда // Брян.учит.газета. – 2005. – 14 октября. Рыленков Н. о стихах В.Козырева. // Свет Родины – М.: Моск.раб.,1965 Слово о друге: [Некролог ] // Земля Трубевская. – 2001.- 20 января. *** Ветер травы росные колышет и уходит в синие дожди. Утонули серенькие крыши в тяжком море беспокойной ржи. Чуть дымится теплый подорожник, Каплет солнце медленно с ветвей… Родина! Что может быть дороже молчаливой верности твоей? Прошумит дорога свежим ветром, поседеет рано голова - буду для тебя искать по свету самые хорошие слова. И пускай сойдусь с бедой любою в незнакомой дальней стороне, только б ты с заботой и любовью вспоминала чаще обо мне. Только б ты всегда своим участьем вновь и вновь звала меня к борьбе… Жизнь моя – в твоем огромном счастье! И судьба моя – в твоей судьбе! *** Глиной желтой и водицей ржавой, темной ночью, серым светом дня, щедрой скудостью своею жалуй, жалуй до беспамятства меня! Неизвестной будь и будь великой, до краев в зрачки мои налей и лесов заснеженную дикость, и морозный обморок полей. По заливам солнечных отметин прохожу, осыпанный листвой. Взгляд чужой, наверно, не заметит замкнутый и чистый облик твой. Опереньем вспыхивают птицы, и дымится водяная гладь… Я-то знаю – нужно здесь родиться, чтобы красоту твою понять! Встреча Ты молча, Родина, простила дороги дальние мои… Я чувствую тепло настила и запах дегтя и смолы. Настил вздыхает монотонно, но глушит вздох его лесной неистребимый гул моторов над обмелевшею Десной. Вбирают с робкою печалью луга безропотные свет. И, словно герб, в зарю впечатан собора древний силуэт . Да чайка вскрикивает тонко над телом девичьей косы… Уплыли в детство плоскодонки, погасли юности костры! Судьба мне годы не убавит и зорь стрижиных не вернет. Лошадка смирными губами с моей ладони хлеб берет. А город мой огнями светит, и, закрывая млечный дым, все десять медленных столетий плывут, как лебеди, над ним! *** Вокруг нетронутая тишь, как замерзшая в страхе птица. Шаманит шорохом камыш, и пахнет грустно медуница. И кажется: века шли в закат мятежного налива. И треплет ветер ковыли по дымчатой былинной гриве. Колчан, намокший от росы. И конь храпит и бьет копытом. И не стога среди лозы – обозы войлочных кибиток. Взлетает месяц молодой над журавлиною печалью. И бредит русый предок мой глазами пленной половчанки. Мигает древности костер на быт скупой и примитивный… Но вдруг качнувшийся простор взорвался гулом реактивным. И стер виденья самолет, повисла синей каплей Вега… Стога, стога…Созвездий ход – вторая половина века. *** Морозное забыто иго, ушел апрель в разлив воды. И на земле сияют тихо весны молочные цветы. Тревожно горизонт распахнут, И синь разлита по полям. Цветы ушедшим снегом пахнут и к нашим тянутся губам. И, грязь коленями размазав, в овражном сумраке сыром мы их, как редкие алмазы, в ладони грубые берем. И драгоценней нет подарка, чем эти белые огни… Они нам любы не за яркость – за то, что первые они! Перволедье Над застывшею природой солнце в инее дрожит… Перволедье, перволедье – лед молоденький трещит! Наплывает на дорогу пар студеный от реки. На залив заветный Гоголь вышли рано рыбаки. Лодки спят у перевоза, будто брошенный улов. Лица рдеют от мороза, он не страшен – был бы клев! Пешни ухают со звоном (полушубки мигом с плеч!). Подо льдом во мгле зеленой лунно ходит крупный лещ . Только сердце екнет гулко, только дернется кивок – и сверкнет над круглой лункой полосатый окунек. И пошла, пошла потеха, лишь хрустально стонет гладь… Нет удачи – не до смеха, значит, «слово» надо знать. Треск стоит, как в половодье, и бунтует в жилах кровь… Перволедье, перволедье – первый лед и первый клев! …Лес темнеет за пригорком. Воздух резок, словно спирт. Солнце яркой красноперкой на снежку вечернем спит. Старые ремёсла Мне жалко исчезающих ремесел, покинутого веком мастерства. Они уходят – и с собой уносят нерасчлененный облик естества. Их время безнадежно окалило, но оглянись – как прежде, горяча, послушной формы расцветает глина под пальцами седого гончара. И с ширпотребом в первобытной ссоре, за сутолокой резких скоростей ликуют дерзко лаковые зори на редкостных издельях ложкарей. Языческий костер янтарных стружек, усталых рук медлительный полет – и дерево вдруг обретает душу и каждой своей клткою поет. Влекут к себе извечно, неизменно таланта неуемные черты, где царствует народное уменье и торжествует чувство красоты! …Они уходят в мокром блеске весен, смешав, как слезы, радость и печаль… Мне жалко исчезающих ремесел, как людям детства безвозвратно жаль! Мальчишки Та страна навсегда мне запомнилась, не забудется мною она. Говорили о нас: «Заполица! – хулиганская сторона!» Проходил обыватель украдкою мимо вымышленной «шпаны». И сверкали цветными латками на веселой «шпане» штаны. Да, мы с техникой виртуозною били по кону пятаком и умели солидно, как взрослые, затянуться лихим табаком. Не учил нас никто приличию, были игры у нас просты, но зато мы одною спичкою зажигали в дожди костры. Мы любили толкучки и ярмарки, разбирались в звериных следах, и, конечно, литые яблоки воровали в чужих садах. А попавшись – молчали каменно, в том не чувствуя вовсе стыда… Только не были мы хулиганами: мы мальчишками были тогда! Были Кольками, Сашками, Витьками (до сих пор я вас так зову), мы плохого немало видели, но мы верили в дружбу свою. И уж если беда разбойничала и предательски била она – собиралась на свист Заполица, хулиганская сторона. И, друг друга окликнув по прозвищу, непечатно ругнув врага, шла на помощь моя безотцовщина, послевоенная детвора. Где ж теперь вы, мальчишки хорошие, на каких километрах земли?.. Наше детство ночною порошею осторожно года замели. Но в часы неудач, одиночества, когда горьки участья слова, мне по-прежнему очень хочется всех вас свистом условным позвать! *** Как часто мы оторванно витаем, как часто нас уносит суета… Нам кажется – мы высоко взлетаем, но как обманна та высота! Слова идут от сердца не елейно, Но все мученья наши – напоказ. Мы открываем вещи и явленья, давным-давно открытые до нас. А где-то слезы вдовьи не просохли, а где-то правду побеждает ложь… а где-то у забытого проселка из детства мягко-мягко светит рожь. И жизнь нас накрывает океанно и мудрым непризнанием корит. И вновь любовь разбойно, окаянно за дымом наших выдумок горит! Неотвратимая приходит кара (а крыльям – таять; сердцу – индеветь…) – и рушимся мы с высоты Икара, чтоб иль разбиться, или впрямь взлететь!

Степан Павлович Кузькин(1937-2012) - член Союза писателей России, лауреат литературных премий "Серебряная лира" им. А. К. Толстого, премии Бояна, премии Брянского землячества в Москве имени поэта Николая Мельникова, премии белорусского просветителя Кирилла Туровского, заслуженный работник культуры РФ. Автор поэтических книг: "Я хлебов не забыл язык" (1993), "Земля Бояна" (1997), "Ожидание" (2003), "Золотая тропа" (2006), книги рассказов «Яблочный спас». Вместе с брянским литературным краеведом В.С. Пасиным С. П. Кузькин подготовил и выпустил исследование о жизни и творчестве поэта Даниила Андреева «По зеленым певучим дорогам». На стихи С. Кузькина написаны многие песни, в том числе «Трубчевский вальс» (муз. М. Шевердина), «Славянская вязь», «Соборная гора», «Славянское братство» (муз. В. Разинкина), «Исповедь сердца», «Краснотал», «Эх, зима» (муз. В. Ерохова), «Курганы» (муз. Г. Соболева). Родился в д. Потапово 27 марта 1937 г. Окончил Трубчевское педагогическое училище и Новозыбковский госпединститут (факультет русского языка и литературы). Работал учителем в Усохской 8-летней школе, инспектором и начальником райотдела культуры. Многие годы посвятил журналистике, являясь зав.отделом, зам.редактора трубчевской районной газеты. С 1957 г. (с некоторым перерывом) руководил литературным объединением «Горизонт». Является зачинателем и популяризатором праздника славянской письменности и культуры "На земле Бояна", который отмечается в Трубчевске с 1986 г. Умер 27 марта 2012 г. В мае 2012 г. открыта памятная доска. Основные публикации: Я хлебов не забыл язык: поэтический сборник. – Брянск: Дебрянск, 1993. Земля Бояна: поэтический сборник. – Брянск: Десна, 1997. Ожидание: стихи о женщине. – Клинцы: издательство Клинцовскрй городской типографии, 2003. Золотая тропа: поэтический сборник. – Белые Берега: Белобережье, 2006. Яблочный спас: расказы разных лет. - Белые Берега: Белобережье, 2007. С. Кузькин, В. Пасин. По зеленым певучим дорогам. Трубчевский край в жизни и творчестве Даниила Андреева. – 1996, 2007. Соборная гора Что ми шумить, что ми звенить Далече рано предъ зорями? "Слово о полку Игореве" Древняя Соборная гора, Белые, с голубизною тучи. Вечереет, и сирень мокра. Даль манит подковами излучин. Что там за Неруссою-рекой Чудится мне в звуках запоздалых? Коростель зовет ли на покой? Иль скрипят телеги у Каялы? Теплый луч над лесом догорел, Не коснувшись трав заречных, росных, - И стеной из половецеих стрел Там, на горизонте, встали сосны. Присмирев, затихнет всё в ночи; Смолкнет соловей, истомой сломан. И неужто на заре мечи Зазвенят по кованым шеломам? И неужто Ярославны плач Снова поплывет по перелескам, Выйдет, завернувшись в черный плащ, Глебовна на кручу у Трубчевска? Облака, как лебеди, легко На ночлег спешат, сверкая ало. Что там за Неруссою-рекой? Что у темной речки у Каялы? Здравствуй, город! (Трубчевский вальс) Здравствуй, город, Трубчевск мой былинный! Звонче вещие струны, Боян! Дай разглажу твои я морщины, Исцелю тебя, город, от ран. Ты с Десной, ее ласковым плеском Дружишь вот уже тысячу лет. Над Трубчевском, над древним Трубчевском Занимается новый рассвет. По-над белой задумчивой кручей, Где волна обгоняет волну, Куполами цепляясь за тучи, Загляделся Трубчевск мой в Десну. Ты в шеломах, броне и шинелях Зорко Русь стережешь над Десной. Над тобою века прошумели, Убеляя тебя сединой. И когда в тихом парке старинном Тронет чуткие струны Боян, - Оживут в моем сердце былины И далекие песни славян. И очнутся уснувшие липы, И качнут на ветвях лунный блеск. Буду помнить тебя, где б я ни был, Сердцем чувствовать, отчий Трубчевск! Ты с Десной, ее ласковым плеском Дружишь вот уже тысячу лет. Над Трубчевском, над древним Трубчевском Бьет крылами румяный рассвет. Судьбы Пурга бесилась в городе, Трясла игриво гривою. А ты легко и молодо Несла себя, красивую. Под пение утробное, Под возгласы истошные, Как птица над сугробами, Неслась в снега из прошлого. Неслась, молвою клятая, По белизне нехоженной. А я, в сугробы падая, Отстал, пургой стреноженный. Ты вот уже – далекая, В седых снегах затеряна. Следы твои глубокие Затянуты, завеяны. Пурга бесилась в городе И безутешно ахала. Куда, не чуя холода, Неслась ты жаркой птахою? 12.03.2005 г. *** По вечерам гармонь рыдала глухо, И грусть вплеталась в голоса девчат. У хат на бревнах древние старухи Вздыхали и крестились невпопад. А вести с фронта приходили редко, Тревожные, как и война сама. И мать не раз гадала у соседки, Но от отца все не было письма. Не написал. Не довелось солдату – Упал у Волги и не встал солдат. И как-то ниже стала наша хата Среди таких же вросших в землю хат. Быть может, вспомнив свадьбу по трехрядку, Молчала мать. И с ней молчали мы. И залегли, как рвы, глубоко складки В тот день на лбу у молодой вдовы. С тех пор и свет в глазах ее притушен, И свял румянец на ее лице – Больная память о погибшем муже, О нашем невернувшемся отце. *** За Десной-рекой травы скошены, Над водой грустит краснотал. Я из прошлого, я непрошенно В дом усталый твой постучал. Четких губ изгиб, чуть подкрашенных, Четкий профиль твой на стене. Ни о чем меня не расспрашивай – Помолчим давай в тишине. Помолчим о том, как далекие Гуси-лебеди все трубят, Как бывали мы одинокими, Как любили мы, не любя. По горам-долам воды схлынули, Не слыхать зарей соловья. По лесной глуши, меж крушинами Все блуждали мы – два ручья. За Десной-рекой травы скошены, Над водой грустит краснотал. Ты прости меня, что непрошенно В дом усталый твой постучал. У картины Сурикова "Меншиков в Березове" Ничего не решил протопоп Аввакум. Всё осталось, как было, и будет всегда. Анатолий Жигулин В окне - решёткой перекрестье рамы. Сквозь иней - зыбкий свет наискосок. Финал еще одной житйской драмы. Низка изба. Светлейший князь высок. Но он уже тут в полный рост не встанет, И перстень тускл на старческой руке. Давно назад поворотили сани, По тракту тройка скачет налегке. За вьюгами, за белыми - столица. Тут - стылость неприветливой избы. О чем молчат библейские провидцы, Меж строк сокрывши таинства судьбы? Уж не о том ли, что изгою в полночь Означит петел час, качнув насест? И не придет никто ему на помощь, И самому ему нести свой крест. А дщери Богу препоручат души, Молиться будут и блюсти посты, И стерпятся с неволей и со стужей, И не уйдут ни в скит, ни в монастырь. Но не они, что за столом покорно Над Библией склонились и Крестом, Меня в часы душевной смуты черной Заставят вновь застыть перед холстом. Меня заставишь ты, княжна Мария. Не о себе скорбишь. Не об отце. В глазах твоих - немая боль России, Ее страданья - на твоем лице. С колен поднявшись, перед аналоем Двумя перстами осенишь ты грудь, И толпы изувеченных судьбою Тебе пророчат на Голгофу путь. Из жаркого костра, собравши силы, Тебе протянет руку Аввакум... Неужто все останется, как было: И зыбкий свет в окне, и горечь дум? * * * Инне Н. Ты чай пила. А я в угаре жадно Сжигал за сигаретой сигарету. Была зима. И в час тот предзакатный Издалека ты принесла мне лето. Повеяло и горестью полынной, И теплым ливнем над отцветшим лугом... И солнечные дольки апельсина Сочились на столе дурманным духом. Твой лик был чист и от волненья светел. Зрачки, как угли, томным жаром тлели. И, долгий взгляд мой на себе заметив, Ты поправляла юбку на коленях. Ты чай пила, позванивая глухо Моей от чая исчерневшей ложкой. Мы продирались в дебрях слов друг к другу: То находили, то теряли стежку. Прощаясь, шубку я тебе на плечи Не мог никак надеть, себя измучив. Но ты шепнула, что ещё не вечер И женщин одевать меня научишь. Дикий голубь Когда июньский долгий день устанет От сочных звуков, красок молодых, И тени раскатаются холстами По крутогору до речной воды, Когда умрут на чистой глади блики, И стихнет сад, в недвижности сомлев, - С макушки старой груши голубь дикий Начнет скорбеть о чем-то нараспев. Не оттого ль тоскою голубиной Изводит душу по глухим садам, Что он, оставшись диким на чужбине, Уже не сыщет твоего гнезда? И гаснут звуки где-то там за далью, И сердце западает глубоко - Зов одинокий, смешанный с печалью, Всплывающий из омута веков. Барабанщик Я сколько помню - всё он барабанщик, Который, может, тем и знаменит, что для семьи он - человек пропащий, Зато как оркестрант - незаменим. Печаль-тоска в глазах похмельно стынет, Но, как свою извечную суму, Через плечо тяжелый груз свой скинет, Что поплечу ему лишь одному. И звук трубы, как молодая брага, Взбодрит, зовя куда-то за собой, И гулким вздохом барабан -трудяга Ответит ей и подравняет строй. Но сиротливо на душе и голо, Как в навсегда покинутой избе. А ведь и он мечтал когда-то соло Исполнить на серебряной трубе. Отбыв свое за гробом иль за флагом, С пустым карманом и совсем незлой, Он долго-долго и неверным шагом Идет по спящим улицам домой. И на губах "Прощание славянки", От взмахов обесилела рука. И он полою пиджака с изнанки Размазывет слезы по щекам. * * * Я сына играть на баяне учил. Хоть сам и не выбился в люди, Но, думалось, парень себе на харчи Баяном всегда раздобудет. И думалось: вот как возьмет он баян Да пустит по клавишам пальцы - Залязгает саблями Хачатурян, И Штраус закружится в вальсе. И был ученик и смышлен, и востер - С таким бы не видывать горя, Да все обойти ухитрялся минор: Любил лишь аккорды в мажоре. На свелых, веселых ладах был готов Играть и играть до упаду. Но только без черных и грустных ладов Сбивалась мелодия с ладу. Покинул гнездо он в родимом краю, А я все гадаю-тоскую: Сумеет ли песню сложить он свою, Иль петь доведется чужую? Стихи, написанные при свече Сыщу свечу и водружу подсвечник, Несуетное пламя разожгу. Наверно я, неисправимый грешник, Вертящийся в расхристанном кругу. И я зажгу свечу не для молитвы (Хоть в этом убоимся суеты) - Души терзанья на огне спалить бы И отодвинуть тяжесть темноты. Горит свеча, потрескивает сухо. Воск золотом стекает по свече. А за плечом - ни ангелов, ни духов И ни руки простившей на плече. Поминальные свечи По часовням, храмам и погостам, В сутеми квартир и чреве хат, Плавясь и стекая по наростам, Свечи поминальные горят. Робко преклоненные колена. Сквозь молитву - безутешный стон. Взорами невинно убиенных Смотрят в мир угодники с икон. И века, от Глеба и Бориса, Отроков оплакивает Русь. Женкий плат с тех пор от слез не высох, И в глазах не поутихла грусть. За окном -промозглый долгий вечер, Рытвинами съеденный большак. Все горят и не сгорают свечи, И пугливо вздрагивает мрак.

Владимир Иванович Маслов (1944 - 2004) родился 26 июня 1944 г. в д. Красное Трубчевского района, в крестьянской семье. В 1960 г. окончил Трубчевскую среднюю школу № 1 и поступил на физико-математический факультет Новозыбковского госпединститута. После окончания института вместе с женой Ольгой Васильевной работал учителем в Трыковской средней школе Карачевского района, затем преподавателем физики и математики в Трубчевском зооветтехникуме, инструктором, заместителем и заведующим отдела пропаганды Трубчевского райкома партии, директором средней школы № 2 г. Трубчевска, корреспондентом районной газеты, заведующим отделом радиоинформации администрации Трубчевского района. Поэтическим творчеством начал заниматься с момента образования литобъединения «Горизонт» в 1970 г. В 1998 г. вышел первый самостоятельный сборник стихов В. Маслова «Трубчевские дали». В него вошло 22 стихотворения и венок сонетов «За горизонтом». В 2001 г. был издан второй сборник – «За горизонтом». В нем помимо стихов, опубликован и новый венок сонетов «Встреча». С 1989 г. по 1999 г. В.И. Маслов руководил литературным объединением «Горизонт». 28 мая 2002 г. он был принят в члены Союза писателей России. В.И. Маслов является автором книги «Берегиня», составленной из переводов известных белорусских и украинских поэтов, а также коротких рассказов о послевоенной деревне. Это его последняя книга, изданная в феврале 2004 г. В.И. Маслов умер 9 марта 2004 г. За несколько дней до смерти он написал строчки: Не спросив, где хуже, а где лучше, Не узнав, хочу или не хочу, - Ухожу из временно живущих, В легион бессмертия лечу. Там друзей, знакомых много больше, Там родни – до Киевской Руси… Ну, а я чем начал, тем и кончил: Жил, как мог, другого не просил. Основные публикации: Возвращение. – Тула: Приок.кн.изд-во, 1984. Напев. – Тула: ПРиок.кн.изд-во, 1991. Трубчевские дали. – Брянск:Десна, 2001. Берегиня. – 2004. Встреча: Струны Бояна. – Трубчевск, 1991. Стихи: Край ты мой, родимый край… - Брянск: Дебрянск, 1997. Стихи: …И целый мио в душе моей. – Брянск: Дебрянск, 1997. Стихи: Собор. – Брянск: Кириллица, 2001. Стихи: Трубчевские просторы. – Трубчевск, 1993. Стихи: Десна. – 1996. - № 5. Стихи: Десна. – 2001. - № 11. Стихи: На земле Бояна. – 2003. По материалам: Трубчевский край литературный. Специальный выпуск альманаха «На земле Бояна». Белые Берега: «Белобережье», 2008. Друзьям По-над лесами, кручами, полянами Весна умчалась, лето зацвело. И давние мои воспоминания Метелью тополиной замело. За что такое счастье – я е ведаю. Но хочется сказать, мои друзья: Со всей любовью, верой и надеждою Благодарю, что здесь родился я. За то, что здесь, под песни соловьиные Прохладный ветер освежает грудь, За то, что под каштанами, рябинами Свой ежедневный совершаю путь. За то, что здесь, над кручами трубчевскими, Вдыхаю запах дальней синевы, Что этими лесами, перелесками От самого рождения повит. Душа моя, как к солнцу, к людям тянется. И благодарен я своей стезе За то, что день обычно начинается, Расцвеченный улыбками друзей. Спасибо вам, друзья мои хорошие, За то, что рядом ходим и живем, За то, что так негаданно, непрошенно Живете в сердце. И живите в нем. Каштановые свечи Еще не утро, но уже не вечер. Ночь майская прозрачна и светла. Над городом каштановые свечи Весна своим дыханием зажгла. Душа полна неярким этим снегом. Медовый дух стекает по ветвям. И вся насквозь, с заката до рассвета, Ночь отдана влюбленным соловьям. Полночный ветер кроны чуть полощет. Еще закатный е погашен свет, А впереди, на синих крыльях ночи, Спешит ко мне малиновый рассвет. Я ночью соловьиной околдован, Щекочет сердце от избытка чувств… Так хорошо! И с каждым вздохом новым, Как соловей, от счастья трепещу. Июль Июльские грозы, июльские ночи, Июльское марево жаркого дня И воздух июльский, тяжелый и сочный, Томят и ласкают, и нежат меня. Июльское солнце, июльские травы, Июльское поле пошло ходуном. Русалочьи игры, девичьи забавы, Июльских атласных небес полотно. Боюсь надышаться, боюсь наглядеться, Но манит к себе голубой окоем. Вглядись! И внезапно ударит по сердцу: Ромашка в обнимку стоит с васильком! *** Завтра силуэт твой растворится В полумраке утренней метели. Только не укрыться и не скрыться Никуда от хлопьев этих белых. Как ни кайся, как ни расстарайся – Тает жизнь, мгновенье за мгновеньем. Не дождаться благодати райской, Не расстаться с собственною тенью. Жизнь водой сквозь пальцы наши льется. Время, как песок, течет-струится. Из какого тайного колодца Нам с тобой воды живой напиться? Где искать надежные причалы, Чтоб душа не изнывала болью? Жизнь – к закату. Новый день – к началу. Совесть – к сердцу. Память – к изголовью. Закон Соломона Минута, что вечность. Секунда, что год. Кружится, колышется жен хоровод. Десятая, сотая – долог им счет. Все в мире проходит – и это пройдет. Скользят, словно тени любовей-сирот. Не жаль их. Жаль времени. Время не ждет. Кого он сегодня своей наречет? Но тщетны надежды! И это пройдет. Жесток, словно я. Неудобен, как трон, Простой и короткий, но вечный закон. Пусть тысячью жен окружен Соломон – Что горе? Что счастье? – Не ведает он. Он грезит о прошлом, чуть веки смежив… Там, в миртовых чащах, там, в рощах олив, Он видит подругу свою – Суламифь… Что было? Что будет? Что вечность? Что миг? Он пламенем взглядов недобрых сожжен. Средь тысячи жен он с тоской обручен. Законом своим повторять обречен: «И это пройдет!» - царь царей Соломон. Холодное сердце. И взгляд, словно лед… Так что же останется? Что не пройдет? Все кануло в вечность. Но вспыхнут на миг: Закон Соломона! Любовь Суламифь! *** Мокнет дорога под мелким дождем, Стынут деревья. Мы на прогулке. Но мы не вдвоем: Каждый отдельно. Нас окружает осенний туман, Сырость и слякоть. Вновь бы друг друга почувствовать нам И не утратить. Мокрая ветка скользнет по щеке. Поздняя осень. Руку твою подержать мне в руке Хочется очень. И прошептать в этом мокром раю Слово привета. И непокорную прядку твою Спрятать от ветра. Даже деревья все ближе к домам. Голые кроны. Что же нас гонит сюда, в эту хмарь? Кто же нас гонит?

Вячеслав Акимович Поздняков (1947-1979) родился 16 февраля 1947 г. в Трубчевске. Учился в средней школе № 2 им. А.С. Пушкина, в 1970 г. окончил политехнический техникум, работал на стройках, плотником в РСУ, корреспондентом в трубчевской районной газете. Писал стихи и прозу. Увлекшись поэзией, а затем и прозой, поверив в свои творческие силы, заочно поступил в Литературный институт им. А.М. Горького в Москве и до свое трагической гибели в апреле 1979 г. закончил несколько курсов этого престижного учебного заведения, был участником VI Всесоюзного семинара молодых писателей. Стихи В. Позднякова были опубликованы в трубчевской районной газете, в областных газетах Брянщины, в коллективных сборниках «И я этой силы частица» (1975), и «По первопутку» (1977). При жизни В. Позднякову не удалось издать книгу своих стихов: они остались разбросанными по газетам и коллективным сборникам. Наиболее солидная его поэтическая подборка помещена в сборнике «Струны Бояна», выпущенном Трубчевским литобъединением «Горизонт» в 1991 г. С трудом сейчас можно найти книгу рассказов В. Позднякова «Тихий свет над чистой водой». Она издана в 1980 г. (уже после смерти автора). Некоторые рассказы этого сборника еще при жизни В. Позднякова опубликовала газета «Литературная Россия». В. Поздняков скончался 2 апреля 1979 г. в Трубчевске. Похоронен на Сретенском кладбище. Тишина Кому жена, кому награды, Кому прощение вины, А мне на белом свете надо Совсем немного – тишины. Щемящей, светлой, невесомой, Как дым над утренним селом, Пахучей, солнечной, сосновой, Повисшей над моим столом. Я в дни такие лесом древним Уйду по следу лисьих троп В тепло бревенчатой деревни, По грудь забравшейся в сугроб. К ночи прислушиваясь чутко, Я молча сяду у окна, И, словно сбывшееся чудо, Меня обступит тишина. Лишь будет биться в окна ветер. И созревать огонь в печи, А где-то снег сорвется с веток, И тяжко филин прокричит. Ушел мой поезд Ушел мой поезд медленно, навеки. Я так спешил к нему, но опоздал. Сквозь дождь колючий и холодный ветер Смотрели вслед ему мои глаза. Он уходил сквозь месяцы и годы, Сквозь свет берез, что так к себе манил. И было горько, было очень горько, Что без меня он в детство уходил. И было трудным это расставанье, Я с ним хотел туда, где отчий дом… Я просто перепутал расписанье Ушедших в детство добрых поездов. И в зябкий вечер или ранним утром Я жду его, но поезда все нет… Я думал, опоздал на две минуты, А оказалось, что на двадцать лет. Дед Был мой дед веселым и горластым. Если строил он кому-то дом, - Силой озорной любил похвастать, Голубым играя топором. Строил так, что пели стены в доме, Будто он срастался с ним в тот миг: Молодой, улыбчивый и добрый, Этот разухабистый мужик. Сбрасывал холщовую рубаху, Умываясь ранью у Десны, И вгрызался со всего размаха В тело просмоленное сосны! А потом, высокий и плечистый, Ни питьем, ни сном не подкрепясь, Выходил на песню гармониста Рассыпать веселый перепляс. Жил и пел, дома на радость строил, Сеял хлеб, ходил на зверя в лес, А еще любил катать на тройках Женихов хмельных и их невест. Все хотел он неземного счастья, Уходя в заботы и дела, А когда пришла пора прощаться, Вся деревня провожать пришла. Спроси меня… Спроси меня о чем угодно: Спроси, как полюбил тебя, Спроси, как засыпает город В ладонях теплого дождя, Спроси, как жил я в зимах снежных, - Послушай сердца частый стук, Прости меня за эту нежность Уставших огрубевших рук. Спроси меня, как черный ветер Тревожно мечется в ночи… Я все пойму, скажу, отвечу, Прошу лишь только – не молчи. Седина Седина, седина, седина у мужчин – Говорят, от вполне объяснимых причин. Говорят, что от женщин, говорят, от вина Самой первой расплатой придет седина. Я не верю: а вдруг человек этот жил Очень правильно, честно, вовек не грешил? В чем, по сути, того человека вина, Что упала ему на виски седина? Иль, представьте, а вдруг человек тот устал Или лучшего друга в бою потерял? Или помощь ему в ту минуту нужна, Только нет никого… - и пришла седина. Или в грозном огне полыхающих лет Вдруг вчерашний мальчишка становится сед: Все ему нипочем, даже смерть не страшна, Только к волосу волос – седина, седина. …потому на земле стало больше седых, Что живут часто люди один за двоих. *** Как же сложится судьба, Кто ответит?.. Долу клонится верба, Свищет ветер. Ходят тучи надо мной Не случайно, А душе моей темно И печально. Гнется ива на ветру одиноко. Потерялось счастье вдруг Ненароком. Радость, что любовь дала Нам с тобою, Разломилась пополам, Стала болью. Доброта Матери моей Анастасии Дмитриевне Я был рожден в голодный, трудный год Февральским днем под стоны злой метели. «Хорош мужик! Такой не пропадет!» - Смеялись бабы возле колыбели. Я был рожден в голодный год, когда Обычный день казался долгим годом, Когда на всех была одна беда, Одна тревога и одна забота. Но мне ведь тоже было нелегко: Я есть хотел, и не было мне дела, Что ищет мать грудное молоко, Что нет его, что мать сама не ела. Но если руки падали в бессилии И в дом врывался леденящий страх, К нам бабы шли, по-своему красивые, В фуфайках и солдатских сапогах. Они к нам шли сквозь снежное ненастье, Шли сквозь метель, летящую в лицо. Входили в дом, крича с порога: «Настя! А ну, давай, зови своих мальцов!» И становилось веселее в доме. И мать, улыбкой высветив лицо, Картошкой, обжигающей ладони, Кормила нас, горластых сорванцов. И вот теперь я вспоминаю часто, Лишь только стану, оглянусь назад – Глядят, глядят с надеждой и участьем Великих женщин добрые глаза. Но сколько отдано забот, тревог и силы Тем сыновьям, которые растут… Спасибо вам, кормилицы России, За вашу неземную доброту! Я стал другим Когда в ночи гудит тревожно ветер, Зовут меня – я сразу же иду, Бросаюсь в ночь, как в первую разведку, На первую позвавшую беду. Иду туда, где больно человеку, Иду туда, где страшная беда. А ночь встречает ураганным ветром В качающихся тяжко проводах. Мне нипочем, я даже злей и круче, Мне хочется любой беде помочь, Мне нипочем, пусть черный ветер кружит И в клочья рвет разгневанную ночь. А я иду – промокший шарф на шее – Туда, где боль чужая и беда… Я стал другим – во много раз добрее, Каким еще я не был никогда. Одного хочу Мне бы вновь идти сквозь пожар калин, Мне к озерам бездонным надо бы… Пожалей меня, журавлиный клин, Не раскалывай сердце надвое. Знаю я, пройдет этот давний сон, Не поймешь, это было иль не было: Будто чей-то крик, будто чей-то стон Вдруг сорвался и падает с неба. И, упав в траву, понимаю я, Что причастен к земле России, Что мечта моя и судьба моя От земной, от безбрежной силы. Прошумят года над моей землей, Будет горе и будет радость… Одного хочу: быть всегда с тобой, А иного мне и не надо.

Михаил Павлович Понякин (1955-2016) родился 2.02. 1955г. в Трубчевске. После окончания средней школы работал в Трубчевской типографии, служил в армии. Многие годы проработал на стройках и заводах Поволжья. В Трубчевск вернулся с семьёй в 1996г. Публиковался в районных и областных газетах, в общих сборниках. Автор сборника стихов – «Я сын любимой мной страны». О себе Не прося, не скуля и не каясь, Как очки, набирая грехи. Я по жизни шагал спотыкаясь, Извлекая из прозы стихи. Обжигался, но маски не мерил, Не стучался в закрытую дверь И не каждому встречному верил, Если что-то шептало мне: " Верь!" Отличая, где мед, где вощина, Залечив много ноющих ран, Я смотрюсь, как серьёзный мужчина, А натурой— всё тот же пацан. Став мудрей и терпимей с годами, Всех простив, боль обид затая, Я уверен: был честен с друзьями. А меня предавали друзья. Нет, я вовсе не жажду отмщенья, И в душе тяготясь их виной, Я смиренно молю о прощенье Всех, безвинно обиженных мной! Моё богатство Когда урчат, плюя на мой покой, Дыша дерьмом, паркетники и джипы, Я представляю кручи над рекой И в старом парке— вековые липы. Служа в бескрайней ширине степей, Любя всем сердцем волжские просторы, Внимая былям древних Жигулей, Я помнил наши глеевые горы. Не напугать вовек меня сумой, Богат я так, что может лишь присниться: Я слышал песнь Неруссы под луной И воду пил из Ниловой криницы. Вконец устав от жизненных потуг, Под звук молитв и горестные всхлипы Десну увижу, в серой дымке луг, И в старом парке – вековые липы! *** А.Н. Титову Однокласснику и школьному другу Нам холод обелил ресницы, Когда в морозном январе, Мы шли с тобой через Резницы На спуск к Курындиной горе. Летели с ветерком по скату, Стремясь быстрей попасть на луг. И были лыжи длинноваты, И палки – не для наших рук. Всплывают в памяти картинки: Вот дремлет Репище вдали. И только у калюг тростинки Торчат над снегом из земли. А снег искрится и сверкает В лучах, струящихся с небес. Вид зимней сказке замыкает – В легчайшей дымке синий лес. Нам не впервой в лугах скитаться, Мы сил полны, глаза горят. Тогда нам было по двенадцать, Теперь, Бог дал, по шестьдесят!

Станислав Петрович Прилепский (1949-2017) родился в 1949г. в Трубчевске. Окончил среднюю школу №2 и Трубчевский политехникум. Работал во многих уголках страны. Был участником 7-го съезда писателей Таджикистана и совещания молодых писателей Южного Урала. Публиковался в газетах, журналах и общих сборниках. ПОСЛЕ СМЕНЫ Кончилась смена, ныли плечи. Дня по закону вышел срок… Но бригадир без лишней речи Просил остаться на часок. Кляня распутицу негромко, Мы курим жадно, про запас, И бригадир молчит в сторонке, Прекрасно понимая нас. Ждут за брезентом: ранний вечер, Охапки серого дождя… Но каждый из бригады крепче В печи калёного гвоздя. Никто ответить не сумеет: Какая сила в нас сидит?.. Металл в работе не ржавеет – Он ярче от неё блестит! НА РАССВЕТЕ … И опьянею вдруг без водки Зарёй духмяной по весне, Сплавляясь в никуда на лодке По тихой утренней Десне. Просторы дальние проснулись, Но робок ветерок пока, А облака дождём надулись – И влагу чувствует чека. Луга вокруг – цветов раздолье… И этим воздухом дыша, От травянистого настоя Хмелеют тело и душа. И наполняется жизнь смыслом, Когда заветные слова Очистят помыслы и мысли, И станет светлой голова! И в наступившем дне негромком, Настроив на добро себя, Расставив прошлое по полкам, От жизни опьянею я! РОССИЯ Где по утрам морозы сини От снега тающего днём, Раскинулась бескрайная Россия, Божественным крещёная огнём. Она – и добрая, и злая. Она – и мачеха, и мать. Теплом неброским согревая, В беде не даст затосковать. В дороги дальние закован, Не позабыв отцовский дом, Я, как журавлик, окольцован Её берёз магическим кольцом.

Тихон Михайлович Пунин (1913-2002) родился в 1913г. в п. Кукуевка Навлинского района. Работал учителем, продолжительное время – директором Красненской школы Трубчевского района, парторгом Трубчевского совхоза-техникума. Стихи печатались в трубчевской районной газете и коллективных сборниках. ЖЕРИНО Среди раскидистых дубрав, В туманной дымке за Десною, Прохладу жгучих струй вобрав, Сверкает озеро лесное. Зеркально-сказочная гладь, Где отразился лес прибрежный, Всегда нас будет волновать Своей задумчивостью нежной. Взметнулся сосен стройный ряд: Они здесь, словно часовые, С осанкой гордою стоят, Скрывая тайны вековые. А вдоль опушки в стороне Молоднячок поднялся тонкий: Спешат к небесной синеве Дубки, берёзки и сосёнки. Сквозь чащу к зыбким берегам Красавец лось пришёл напиться, Склонив ветвистые рога, На отражение косится. А там кружится хоровод С весёлым криком чаек быстрых, Они, бросаясь в лоно вод, Искрятся в брызгах серебристых. Чу, слышу шорох всё сильней (Кому там нет ещё покоя?) – То стадо дикое свиней Секач выводит к водопою. …Среди раскидистых дубрав, В туманной дымке за Десною, Прохладу жгучих струй вобрав, Сверкает озеро лесное.

Владимир Петрович Соловский (1937-2008) родился 7 февраля 1937 г. в поселке Стрельня - пригороде Ленинграда. Еще в дошкольном возрасте он переехал с матерью в пос. Белая Березка. Именно Брянщину Владимир Петрович считал своей Родиной, а Белую Березку – пожизненной в ней пристанью. Весь свой трудовой путь он прошел на Селецком комбинате. По роду работы, земными и воздушными дорогами он пересек все часовые пояса нашего Отечества. В.С. Соловский участвовал в работе литобъединения «Горизонт» со дня его основания. В.С. Соловский – член Союза писателей России, лауреат литературной премии им А.К. Толстого «Серебряная лира» (2006), автор поэтических сборников «Песня скитаний», «Горница». Умер 28 октября 2008 г. Похоронен в пос. Белая Березка. Основные публикации: Песни скитаний: стихи и поэмы. – Брянск: Придесенье, 1994. – 109 с. Горница: стихотворения и поэмы. – Клинцы: Изд-во Клинцовской городской типографии, 2003. – 123с. Венок сонетов Брянщине: стихи. – Брянск: Брянское СРП ВОГ, 2007. – 24 с. Заветный уголок: стихи разных лет. – Брянск: Брянское СРП ВОГ, 2007. – 196 с. Звоны // Струны Бояна: сборник сихов. – Брянск: Брянская писательская организация, 1991. – с. 33-42 Истина // Трубчевские просторы. – Трубчевск, 1993. – с. 22 Возвращение // Собор: стихи поэтов Трубчевского литературного объединения «Горизонт». – Брянск: Кириллица, 2001. – с. 19-25 Возвращение // На земле Бояна: альманах славянской литературы – Брянск: Кириллица, 2003. – с. 251 Соловский Владимир Петрович // Брянские писатели: антология – Брянск: Кириллица, 2003. – с. 332-339 Пусть России повезет: стихотворения // Земля былинного Бояна. – Брянск: Кириллица, 2005. – с. 122-123 Пока шумит листва моих берез венок сонетов Николаю Ивановичу 1. Ночь наплывает синею горой, А день уходит, вечностью помечен. И дергачи не в лад, наперебой Кричат хрипато в луговом заречье. Стою, курю под старой ветлой – И вспоминаю тот прощальный вечер… Перекрестя в дорогу со слезой, Мать уронила руки мне на плечи. Тому с тех пор немало будет лет. Хлебнул я жизни радости и бед – Свет белый повидал, как говорится. И словно в память пролетевших дней, Над отчею сторонушкой моей Мигают фосфорически зарницы. 2. Мигают фосфорически зарницы. Проныра – суетливый ветерок Не хочет ни на миг угомониться И все бежит куда-то без дорог. Посвистывает, щелкает, искрится Тепла, и света, и уюта бог – Раздумчивый, нежаркий костерок, Поигрывая розовой косицей. Над головой – галактик паутины, А рядом крячет выводок утиный, Вздыхает выпь натужно из кустов. И что-то есть от девичьей прически – Короткой, развихрастой и неброской – В отаве шелковистой и густой. 3. В отаве шелковистой и густой, Как теремок, стоит моя палатка. Жаль, некого попотчевать ухой С дымком костра, наваристой и сладкой. А помнится – с дружками в час глухой, На лодке мы, на плоскодонке шаткой, Под низкой, яркой, сочною звездой Вытряхивали вентери украдкой. Все чаще я один рыбачу здесь… Залив неспешно проплываю весь, Чтоб заводям знакомым поклониться. И, может, мне, а может – никому В дрожащую и зыбистую тьму Кричит о чем-то неумолчно птица. 4. Кричит о чем-то неумолчно птица. Я с удочками берегом иду. Пью – не напьюсь настоя медуницы. Не надышусь – захватывает дух! За праздник, так вот сразу объявиться На родине, хоть раз один в году. Не из водопровода – из криницы Умыться у заката на виду. И вместо шумных улиц оживленных, В огнях неона, красных и зеленых, С асфальтовой, кирпичной духотой, - Увидеть неожиданное чудо, Как разными путями ниоткуда Туман скользит, лохматый и седой. 5. Туман скользит, лохматый и седой, Взбирается на косогор устало. За горизонт в искристый травостой Ничком заря вечерняя упала. А вот уж пора и на покой… Нехитрый ужин – огурец и сало, Да в котелке пахучий зверобой – Совсем как раньше, в юности, бывало. В транзисторе бессмертный Дон-Кихот О чести и о мужестве поет… Не хочет с равнодушием мириться. День тихо ставни окон затворил… Плывут цветные кружева зари Над озером по ситниковым спицам. 6. Над озером по ситниковым спицам Развешивает вечер грусть свою. Я ни за что бы не хотел родиться В любом другом, хоть золотом краю. И, Боже, упаси меня хвалиться… Но об одном скажу, не утаю – Десятым чувством в говоре, по лицам Я земляков, бывает, узнаю. С добром идешь? – Давай к нам без опаски. С бедой? – найдешь участие и ласку. Но знает враг – характер наш крутой! Друзья мои! Пускай вам нынче снятся О прошлом сны – в них шанс есть повидаться… Лежу себе в обнимку с темнотой. 7. Лежу себе в обнимку с темнотой, Ловлю сонливый шепоток осоки. Небесный дворник лунной метлой Натер до блеска Млечный путь далекий. И там же, в бесконечности сквозной, Облизываясь, раздувая щеки, Медведица Большая надо мной Пьет жадно звезд малиновые соки. Чего не передумаешь в ночи? Я сердце слышу, так оно стучит… Знакомые друзей всплывают лица, Как будто я смотрю о них кино, Подсвеченное звездной тишиной… Пробило полночь, только мне не спится. 8. Пробило полночь, только мне не спится: Бобры в заливе кормятся, шумят… Листает память времени страницы – Нежданный случай заглянуть назад. Картин, событий разных вереница. Одни горьки, другим, признаюсь, рад. О годы, годы! Надо согласиться: Чем старше мы – быстрей они летят. А тут еще подметили в народе: Мы, люди все, везде под Богом ходим. Никто не знает, что он повелит. В глуби протоки, припугнув лягушек, Как будто мысли у меня подслушав, Сторожко гусь кыгыкнул у ракит. 9. Сторожко гусь кыгыкнул у ракит. В селе на взгорье петухи пропели. На первый снег на голове блестит. Но я упрям, но я тянусь до цели. Пока свеча судьбы моей горит, Пройду путем-дорогой на пределе. Не то страшит, что будешь позабыт, - Страшнее на Парнасе пустомели. И нету дня, и нет спокойной ночи: То за кого-то совесть меня точит, То чья-то боль сидит во мне, болит. Все прямо в сердце, а не стороною… Вот за рекой оборванной струною Стреляет в горизонт метеорит. 10. Стреляет в горизонт метеорит И вспыхивают бусины рассвета… Выдерживая вековечный ритм, Вращается, летит, кружит планета. Что наша жизнь? Коль время не стоит! И нет узды сдержать движенье это. Придет пора – к нам Ангел наш слетит… Остаться бы во времени приметой. В раздумьях забываюсь на часок, Но тут же слышу рядом голосок – Поет зарю веселая пичуга. Шумнул травою ветер – и заглох. Застигнутая зорькою врасплох, Вздыхает удивленная округа. 11. Вздыхает удивленная округа… Кладу в костер запас последних дров. Не нужно мне ни севера, ни юга И сказочных не нужно городов. В Ташкенте, в Риге, в Суздале, в Калуге, В палатках душных, в зареве костров, Кропит ли дождь, скребет ли стены вьюга – Всегда я слышал сердцем кровный зов. Куда работа только ни бросала! На Волге был, в Сибири, за Уралом, Под солнцем азиатским шею жег… Каким бы ветром в парус мой ни дуло, - Его к тебе, однако, повернуло, Заветный, заповедный уголок! 12. Заветный, заповедный уголок! За каждый ручеек на дне оврага, За твой в разлуке синий неба клок Отдать готов я все земные блага. Разлит в росе зари вишневый сок. Трещит в леску сорока-бедолага… Здесь первый в жизни сделал я шажок, Тут я смеялся первый раз и плакал. Любил сказанья о добре и горе. От песен вольных про Валдай и поле По телу пробегал ознобный ток… В ушедшее посматривая с грустью, Хотел бы, нет, - а приближаюсь к устью; Я чувствую, друзья, пробил мой срок. 13. Я чувствую, друзья, пробил мой срок… Стучится осень в душу, как в ворота. А там и до зимы уже чуток – Без остановок и без поворотов. Я сам себе провидец и пророк, Не прячу мысли-думы от кого-то. Я на родимый повернул порог Не за удачей и не за почетом. Пока не грянул той зимы мороз, Пока шумит листва моих берез И вижу я пока цветенье луга, (Грядущих строчек нарастает шум…) – Мечту исполнить давнюю спешу – Венок сонетов написать для друга. 14. Венок сонетов написать для друга – Нелегкий труд: всем вольностям запрет. Он мастерам – и тем дается туго. В нем ни конца и ни начала нет. Все девять Муз – они к твоим услугам, Сравнений сочных набирай букет! Строка должна легка быть и упруга: Вынашивай, оттачивай сонет. Злым волком вой, хоть вылези из кожи – Знай наперед – никто помочь не сможет. Последний цвет в венке – и ты герой! Шумят дубравы в честь твою и славу, - И новая, сменяя день по праву, Ночь наплывает синею горой. 15. Ночь наплывает синею горой, Мигают фосфорически зарницы. В отаве шелковистой и густой Кричит о чем-то неумолчно птица. Туман скользит, лохматый и седой, Над озером по ситниковым спицам. Лежу себе в обнимку с темнотой. Пробило полночь, только мне не спится. С торожко гусь кыгыкнул у ракит. Стреляет в горизонт метеорит. Вздыхает удивленная округа… Заветный, заповедный уголок! Я чувствую, друзья, пробил мой срок – Венок сонетов написать для друга.

Василий Петрович Трошин (1919- 2006) родился в с. Бекетово Ульяновской области. Ветеран Великой Отечественной войны. Освобождал Брянщину от немецко-фашистских захватчиков. В Трубчевске жил с 1949 года. Работал зам. Редактора районной газеты, начальником Союзпечати. Стихи публиковались в районных и областных газетах, в коллективных и авторских сборниках. СЕРЕБРИТСЯ ИНЕЙ Серебрится иней На поникших ветках, Грусть приходит чаще Вьюжною зимой. Грусть о пережитом, Память о неспетом Длинными ночами Говорит со мной. И порой ночною Встану до рассвета: В белой колыбели Древний город спит. Подойду к окошку, Слушаю, как где-то, Тонко завывая, Вьюга шелестит. На висках густеет Снежная пороша, Годы вдаль уходят Длинной чередой. Ведь о том, как прожил, У судьбы не спросишь, И за всё в ответе Сам перед собой.