Деханов Владимир Григорьевич родился 3 апреля 1939 года в городе Орджоникидзеграде (ныне Бежицкий район города Брянска).
В 1966 году закончил с отличием Брянский институт транспортного машиностроения. Работал инженером-конструктором сначала на БМЗ, а затем на Брянском автомобильном заводе.
В 1968 году направлен на освобожденную партийную работу. В 1971-1973 годах учился в Горьковской Высшей партийной школе, по окончании которой работал инструктором и консультантом Брянского обкома партии.
Статьи краеведческого характера начал публиковать с 1960-х годов. Основной темой исследований стало изучение жизни и творчества Ф.И. Тютчева. Впервые в СССР издал мемуарный сборник «Современники о Ф.И. Тютчеве» (Тула, 1984). Имеет многие публикации о Ф.И. Тютчеве в газетах, журналах и сборниках. Участник публикаций о Тютчеве в книге «Ф.И. Тютчев. Школьный энциклопедический словарь» (Москва, «Просвещение», 2004). Составил и опубликовал в московском журнале «Слово» (2003, №№ 3,5) подборку: «Ф.И. Тютчев. Мысли о России».
Автор книг: «Современники об А.К. Толстом» (Брянск, 2002); «Ф.И. Тютчев: день за днём. Тютчевский календарь. 1803–2003» (Брянск, 2003); «Венок А.К. Толстому» (Брянск, 2012); «Страницы из жизни старого Брянска» (Брянск, 2013); «Валерий Мацапура известный и неизвестный» (Брянск, 2013); «Венок Тютчеву» (Брянск, 2015).
Член Союза журналистов России с 1990 года, член Союза писателей России с 2007 года. Лауреат литературной премии «Серебряная лира» имени А.К. Толстого (2006), Всероссийской премии им. Ф.И. Тютчева «Русский путь» (2015). Награждён юбилейными медалями имени Ф.И. Тютчева и М.А. Шолохова.
Жил в Брянске.
4 сентября 2022 Владимира Григорьевича Деханова не стало…
ЭЛЕОНОРА И ФЁДОР ТЮТЧЕВЫ
Твой милый образ, незабвенный,
Он предо мной везде, всегда,
Недостижимый, неизменный,
Как ночью на небе звезда…
Ф.И. Тютчев, 1848 г.
(через десять лет
после смерти Элеоноры)
Так мило-благодатна.
Воздушна и светла,
Душе моей стократно
Любовь твоя была.
Ф.И. Тютчев, 1858 г.
(через двадцать лет
после смерти Элеоноры)
Первая любовь Фёдора Тютчева к Амалии Лёрхенфельд потерпела фиаско. Её родители выбрали более богатого мужа – сослуживца Тютчева барона Александра Крюденера. Произошло это в 1825 году.
Шёл третий год пребывания Ф.И. Тютчева в столице королевства Бавария – Мюнхене, где Фёдор Иванович занимал скромную должность в Российской миссии. Через год после замужества Амалии Тютчев женился на немке-вдове Элеоноре Петерсон (урожденная графиня Ботмер; 1800–1838). Её муж лифляндский дворянин, находившийся на службе в Коллегии иностранных дел, Александр Христофорович Петерсон, умер в 1825 году, оставив жене четырёх сыновей: Карла (1819–1875), Оттона (1820–1883), Александра (1823–?), Альфреда (1825–1860). Так что Ф.И. Тютчев в свои 23 года стал отчимом четырёх малых детей.
Элеонора по своему вероисповеданию была лютеранкой. Брак по лютеранскому обряду супругами был оформлен в Париже в конце июля 1826 года. Оформление брака по православному обряду затянулось – он был оформлен в Греческой церкви в Мюнхене только в январе 1828 года. В этом браке, длившемся двенадцать лет, у Тютчевых родились три девочки: Анна (1829–1889), Дарья (1834–1903) и Екатерина (1835–1882).
О жизни Федора Ивановича с Элеонорой Федоровной можно судить только по их письмам, воспоминаниям поэта и его окружения. Немецкий поэт Генрих Гейне писал о частых встречах с Тютчевым и «лучшим» его другом Элеонорой, называл её «бесконечно очаровательной». После посещения Тютчевых Г.Н. Оленин запишет в дневнике в августе 1828 года, что Элеонора Федоровна «весьма приятная» особа. Двоюродный брат Тютчева Алексей Шереметев, вернувшись в январе 1830 года из Мюнхена в Москву, говорил о том, что Федор Иванович счастлив в семейной жизни. Слушатель Мюнхенского университета Петр Киреевский был не раз гостем в квартире Тютчевых, Элеонора Федоровна даже брала у него уроки русского языка. Брат Петра – Иван Киреевский – писал домой родным, что Тютчевы «очень милые люди».
В мае 1830 года Ф.И. Тютчев с женой, их дочерью Анной, с пасынками Карлом и Оттоном выехали из Мюнхена в Петербург, куда на лето приехали родители мужа. Супруги Тютчевы приложили немало сил, чтобы устроить Карла и Оттона в Морской кадетский корпус. Элеонора Федоровна встречалась по этому поводу с директором корпуса адмиралом И.Ф. Крузенштерном. В июле 1830 года, повидавшись с четой Тютчевых, жена австрийского посланника в Петербурге Дарья Фикельмон записала в своём дневнике об Элеоноре: «Она ещё молода, но так бледна, так хрупка и имеет такой томный вид, что можно принять её за очаровательное привидение; она умна и даже пытается быть остроумной, что плохо сочетается с этим туманным видом».
Семья Тютчевых испытывала (несмотря на графское происхождение Элеоноры) частые материальные затруднения: своей квартиры в Мюнхене у них не было, а за снимаемую приходилось выкладывать немалые суммы. К тому же это была многодетная семья. Настроение Ф.И. Тютчева сказывалось на его здоровье, жена с грустью наблюдала за подавленным состоянием мужа. Известен факт, когда Тютчева находили в обморочном состоянии в Королевском парке. Элеонора Федоровна писала брату Федора – Николаю в 1830 году: «Последнее время он особенно хворал и потому был грустен и меланхоличен. Вы умеете его развлечь, поднять его настроение; я же умею только быть глубоко печальной вместе с ним…». Таких просьб Э.Ф. Тютчевой к Н.И. Тютчеву много в письмах к нему.
В июне 1833 года Ф.И. Тютчев в Эглофсгейме познакомился с Эрнестиной Дёрнберг (урожденная баронесса Пфеффель; 1810–1894). Это знакомство не осталось незамеченным его женой Элеонорой. В письме к брату мужа она пишет: «Теодор (так Элеонора звала мужа. – В.Д.) легкомысленно позволяет себе маленькие светские интрижки, которые, как бы невинны они были , могут неприятно осложниться. Я не ревнива, и у меня для этого как будто нет оснований, но я беспокоюсь, видя, как он сумасбродничает; при таком поведении человек легко может оступиться». Муж Эрнестины Иоганн Дёрнберг умер в этом же 1833 году.
В письмах к родным Ф.И. Тютчева Элеонора Федоровна называла своего свёкра Ивана Николаевича «любезнейшим папенькой», а свекровь Екатерину Львовну «дорогой маменькой».
В сентябре 1833 года Элеонору Федоровну посетил брат Эрнестины Дёрнберг – Карл Пфеффель. В письме к сестре он писал: «Мадам Тютчева, которой я нанёс визит, встретила меня очень приветливо и казалась весьма обрадованной тем, что скоро вновь увидит вас». Ф.И. Тютчев продолжал свои встречи с Эрнестиной. Увлечение последней проявлял и находящийся в Мюнхене литератор Александр Иванович Тургенев.
В конце 1834 года Тютчевых посетил поэт П.А. Вяземский: «Вечером бываю у Тютчева, который женат на здешней вдовушке. У них собираются члены дипломатического корпуса и кое-кто из местных жителей. Чайник и две восковые свечи на столе и приятный разговор: вот стихии их маленького салона».
Друг Федора Ивановича Иван Гагарин в своём дневнике так отзовётся об Элеоноре: «Она так хорошо понимает человеческое сердце; какой бы его струны вы ни коснулись, она всегда найдёт в ней отклик».
В октябре 1835 года у Тютчевых родилась третья дочь – Екатерина. В письме к брату мужа Элеонора пишет: «Мои три дочери очаровательны. Я только что отняла от груди младшую (шёл апрель 1836 года. – В.Д.), и она не страдает от этого, так как достаточно здорова. Анна становится большой девочкой, это создание очень смышленое, доброе и любящее, несколько резвое, но легко управляемое. Дарья красивее, она на редкость миловидна, но ещё слишком мала, чтобы можно было представить, что из неё будет…».
Сложное финансовое положение семьи всё больше и больше волнует Ф.И. Тютчева. В письме к министру иностранных дел К.В. Нессельроде он пишет: «…никто лучше меня не понимает, что женитьба в столь непрочном, зависимом состоянии, как моё, есть самая непростительная ошибка. Я сознаю это, поскольку уже 7 лет расплачиваюсь за неё…». Элеонора Федоровна, зная о встречах мужа с Эрнестиной, тяжело переносила подобную ситуацию. В апреле 1836 года она сделала попытку самоубийства. Поползли недобрые слухи, на которые Ф.И. Тютчев не мог не обращать внимания. В письме к Ивану Гагарину он излагает свою версию произошедшего: «…Она почувствовала как бы сильный прилив крови к голове, все её мысли спутались и у неё осталось только одно сознание неизъяснимой тоски и непреодолимое желание освободиться от неё во что бы то ни стало. По какой-то роковой случайности её тётка только что ушла, а её сестры не было в комнате, когда начался припадок. Принявшись шарить в своих ящиках, она напала вдруг на маленький кинжал, лежавший там с прошлогоднего маскарада. Вид стали приковал её внимание, и в припадке полного исступления она нанесла себе несколько ударов в грудь. К счастью, все они были не опасны. Истекая кровью и испытывая ту же неотвязную тоску, она спускается с лестницы, бежит по улице и там, в 300 шагах от дома, падает без чувств. <…> В течение суток жизнь её находилась в опасности, и привести её в сознание удалось только после того, как ей сделали кровопускание и поставили 40 пиявок. Теперь она вне опасности, что касается самого главного, то нервное потрясение ещё долго будет давать себя чувствовать.
Такова истинная правда об этом происшествии: причина его чисто физическая. Это прилив к голове. Зная её и общее положение вещей, вы ни минуты не усомнитесь в этом. <…> полагаясь на вашу дружбу, любезный Гагарин, я надеюсь, что если кто-нибудь в вашем присутствии вздумает представлять дело в более романическом, может быть, но совершенно ложном освещении, вы во всеуслышание опровергните нелепые толки».
В конце ноября 1836 года Элеонора Федоровна известит свою свекровь, что они с Теодором живут «скромно и тихо», но что муж по-прежнему «скучает и часто бывает нетерпелив», что единственный, кто оказывает на него благотворное влияние – это его брат.
Все попытки Федора Тютчева получить повышение по служебной лестнице не венчались успехом. Родители Тютчева делали всё, чтобы как-то поддержать семью своего сына материально, но этого было весьма недостаточно. В феврале 1837 года в письме к матери мужа Элеонора опять жалуется ей: «…Я предпочитаю путешествовать с тремя грудными младенцами, нежели с одним Теодором. <…> Если б вы только видели, любезная маменька, каким он стал за этот год, – подавленный, удручённый, больной, опутанный множеством неприятных и тягостных для него отношений, освободиться от которых он неспособен в силу уж не знаю какого душевного бессилия, – если бы вы видели его, вы убедились бы так же, как и я, что вывезти его отсюда – волею или неволею – значит спасти ему жизнь. Более я ничего не могу сказать вам – есть тысяча вещей, которые трудно высказать, а написать тем более невозможно…».
Одновременно с этим письмом посылает ещё одно и брату мужа – Николаю Тютчеву, как крик души о помощи: «…вот уже два месяца он <Теодор> действительно болен – похудел и очень изменился, старая его болезнь осложняется ревматизмом, расстройством нервов и ужасающей меланхолией. Не могу выразить вам, какие силы надо иметь, чтобы вынести горе, которое причиняет мне его душевное состояние, – бывают дни, когда даже я не узнаю его более. Безумное направление его мыслей, его вспышки, его нелепые идеи, граничащие с абсурдом, и наконец, полное оцепенение, которое на него находит и из которого невозможно его вывести…». Элеонора просит как можно скорее вывезти мужа из Мюнхена, что и гомеопатическое его лечение не приносит видимых результатов.
В свою очередь, Ф.И. Тютчев сообщает родителям о стойкости своей жены: «…Эта слабая женщина обладает силой духа, соизмеримой разве только с нежностью, заключённой в её сердце, У меня есть свои причины так говорить. Один Бог, создавший её, ведает, сколько мужества скрыто в этой душе. Но я хочу, чтобы вы, любящие меня, знали, что никогда ни один человек не любил другого так, как она меня (подчеркнуто мною. – В.Д.). Я могу сказать, уверившись в этом на опыте, что за одиннадцать лет не было ни одного дня в её жизни, когда ради моего благополучия она не согласилась бы, не колеблясь ни мгновенья, умереть за меня».
В конце мая 1837 года Ф.И. Тютчев с семьей прибыл в Петербург. Путь был долгим: 12 дней ехали в наёмной карете от Мюнхена до портового города Любека, а затем плыли по Балтийскому морю на пароходе. Отбыв отпуск в России, Тютчев в августе 1837 года вернулся к месту своей дипломатической службы, оставив семью. В письме к родителям написал: «…Поручаю вам жену и детей. Любите их меня ради. Мне, признаюсь, иногда очень грустно за жену. Никто на свете не знает, кроме меня, как ей должно быть на сердце… Мне бы очень хотелось, чтобы во время своего пребывания она поддержала некоторые связи, – и чтобы если можно, удалось ей познакомиться, например, с графиней Нессельроде. Я теперь на опыте уверился, как по нашей службе подобные связи необходимы».
Прибыв в Мюнхен, Тютчев в письме к родителям просит, чтобы Элеонора не ездила никуда в это время года (сентябрь. – В.Д.), так как она слаба здоровьем, просит родителей позаботиться о ней («ваша любовь будет с ней при любых обстоятельствах»; «малейшее добро, оказанное ей, в моих глазах будет иметь во сто крат более ценности, нежели самые большие милости, оказанные мне лично»).
В сентябре 1837 года Ф.И. Тютчев прибыл в Турин – новое место своей службы в качестве старшего секретаря Русской Миссии в Королевстве Сардиния. Здесь он получил сообщение, что его жена останется в Петербурге на зимний период. Заботится о Нелли (так Федор Иванович называл жену. – В.Д.) тем, что разрешает ей пользоваться его жалованием, которое он получает по службе. В конце ноября Тютчев будучи в Генуе встретился с Эрнестиной Дёрнберг, а в декабре решается ехать в Петербург. Элеонора через брата мужа отговаривает Федора не испытывать «тягот зимнего путешествия»: «Поспешите написать ему, попытайтесь дать ему понять, что его бредовые фантазии превращают всю его жизнь в сплошной припадок лихорадки (что здесь имела в виду Элеонора – неизвестно. – В.Д.). О, Николай, когда я думаю об этом несчастном – никто не представляет себе, как он страдает».
В середине мая 1838 года Элеонора Федоровна с детьми решила покинуть Петербург и отправиться к мужу в Турин, на пароходе «Николай I». У берегов вблизи портового города Любека на пароходе случился пожар. На этом же пароходе находился и Иван Сергеевич Тургенев. В письме к родителям он написал: «…Сохранение жизни Нелли и детей я обязан её присутствию духа и её мужеству. Можно сказать по справедливости, что дети были дважды обязаны жизнью своей матери». Погибли три пассажира и два матроса. В письме к сестре мужа Дарье Ивановне Элеонора сообщает: «Мы живы! Дети невредимы – только я пишу вам ушибленной рукой… Мы сохранили только жизнь… Бумаги, деньги, вещи (в том числе были утрачены письма Ф.И. Тютчева к жене. – В.Д.) – все потеряли всё <…>. Никогда вы не сможете представить себе эту ночь, полную ужаса и борьбы со смертью!» В Гамбурге, чтобы доехать до Турина, Элеонора «взяла заём 4000 рублей». Там же она посетила российского министра иностранных дел К.В. Нессельроде, прося о финансовой помощи. Сама слегла больной, и не дожидаясь выздоровления едет в Мюнхен. Пережитое, нервное потрясение, «а также тысячи забот, последовавших за этим» серьезно подорвали здоровье Элеоноры Федоровны.
Тютчев узнал о катастрофе на пароходе из французской газеты. Он незамедлительно выехал из Турина в Мюнхен. В июле 1838 года семья Тютчевых приехала в Турин. В письме к матери мужа Элеонора пишет: «…опасение, что я буду причиной того, что Теодор нарушит служебный долг, заставило меня потребовать отъезда во что бы то ни стало, тогда как врач обязательно хотел отправить меня в Киссинген. Но видя, что Теодор не согласится со мной расстаться, я всё бросила… Я желаю только, чтобы этот период расстройства в наших делах был не слишком тягостен для Т<еодора>».
Через три недели после отсылки этого письма свекрови Элеонора Федоровна Тютчева скоропостижно скончалась. Считается, что её смерть связана была с воспалением легких. Элеонору Тютчеву похоронили в предместье Турина. На могильной плите её были высечены слова: «Здесь покоится Элеонора Тютчева, урожд. Ботмер, скончавшаяся в сентябре 1838 года». Позднее, вероятно, по просьбе Ф.И. Тютчева, появилась такая надпись: «Она не придёт более ко мне, но я иду к ней». По словам исследователя жизни Тютчева А.Э. Полонского, в октябре 1871 года могилу матери посетила Дарья Тютчева, она отметила: «Убогая разорённая могила, где не осталось ничего – ни креста, ни памятника, только немного травы и мраморная доска…». Полонский пишет, то в настоящее время могилу Э.Ф. Тютчевой «разыскать не представляется возможным».
Через месяц после кончины жены Федор Иванович напишет В.А. Жуковскому: «Пережить всё, чем мы жили – жили в продолжение целых двенадцати лет… Что обыкновеннее этой судьбы – и что ужаснее? Всё пережить и всё-таки жить…». А это уже из его письма к К.В. Нессельроде: «Теперь она навсегда избавлена и от благ, и от скорбей этого мира. Но возле её гроба остались трое малолетних детей <…> . Граф, как ни грустно, как ни постыдно такое признание… я ни на что не способен, я сам ничто. Испытание не было соизмеримо с моими силами… Я чувствую себя раздавленным… Я могу проливать слёзы над этими несчастными детьми, но не могу их оберегать». Тютчев просит своего начальника о покровительстве его осиротевших дочерей. Заботу о них взяла на себя сестра Элеоноры – Клотильда, а также её тётка баронесса Ганштейн.
По свидетельству современников, наблюдавших Тютчева после смерти его жены, он так переживал её кончину, что проведя ночь у гроба Элеоноры, «поседел от горя в несколько часов».
В феврале 1839 года в Турин приехала Эрнестина Дёрнберг. С ней Ф.И. Тютчев путешествует по городам Италии. В июле в Берне, в Швейцарии, при Российской миссии по православному обряду, менее чем через год после смерти Элеоноры, произошло заключение брака Тютчева и Эрнестины. В 1843 году Федор Иванович признавался Эрнестине о потере своей первой жены: «Это был самый ужасный день в моей жизни, и не будь тебя, он бы был вероятно и последним моим днём».
Анна Федоровна, дочь Федора и Элеоноры, в своём дневнике записала в мае 1846 года воспоминания отца об Элеоноре: «Она, которая была для меня жизнью, – больше, чем сон: исчезнувшая тень. Она, которая была столь необходима для моего существования, что жить без неё казалось мне так же невозможно, как жить без головы на плечах <…> Существо, которое ты любил в течение двенадцати лет, которое знал лучше, чем самого себя, которое было твоей жизнью и счастьем, – женщина, которую видел молодой и прекрасной, смеющейся, нежной и чуткой, – и вдруг мертва, недвижна, обезображена тленьем.<…> Я только раз в жизни видел, как умирают… Смерть ужасна! <…>
Первые годы твоей жизни, дочь моя, которые ты едва припоминаешь, были для меня годами, исполненными самых пылких чувств. Я провёл их с твоей матерью и с Клотильдой. Эти дни были так прекрасны, мы были так счастливы! Нам казалось, что они не кончатся никогда. Однако дни эти оказались так быстротечны, и с ними всё исчезло безвозвратно <…> И всё-таки она ещё моя, она вся передо мною, твоя бедная мать…».
В письме к сестре Екатерине Анна писала в мае 1860 года: «Он (Ф.И. Тютчев. – В.Д.) говорил мне о нашей матери, об этом печальном и раздирающем сердце прошлом! Я долго плакала после его ухода!»
…Жизнь человеческая сложна, на её пути случается немало крутых поворотов. Трагична жизнь Элеоноры Тютчевой, ведь ей было только всего 38 лет, когда она прервалась. Однако она оставила заметный след в жизни Ф.И. Тютчева и поэтому память о ней он сохранил самую светлую.
//Брянские писатели-2015. Антология. — Брянск: типография СРП ВОГ, 2015. — с.64–72