Беседа с председателем Союза писателей России Николаем Ивановым

— Николай Фёдорович, мы планировали провести с вами он-лайн встречу, но начавшиеся сбои в работе хостинга внесли свои коррективы, и чтобы не получилось так, что встреча по независящим от нас причинам оборвётся на полуслове, мы решили обобщить поступившие предварительные вопросы и на их основе провести с вами собственную беседу. Вы не против такого формата?

— Считаю уместным всё, что поможет донести до членов СП России и наших читателей принципы работы нашего секретариата и моё личное видение тех или иных ситуаций.

— Тогда начнём с того, что изначально явились поводом для этой нашей встречи: прошло два года с тех пор, как вы были избраны председателем нашего Союза писателей России…

1. «Жизнь такова, какова она есть»…

— Итак, Николай Федорович, много ли раз пришлось пожалеть, что оказались в кресле председателя СП России?

— Но не критичное количество раз. Да и не силком же меня усадили в кабинет председателя. Хотя, ещё за десять дней до съезда я не был уверен, что соглашусь на выборы. И даже за день до съезда, перед самым Пленумом, я приезжающим делегатам откровенно сказал: «В администрации Президента есть своё мнение по будущему председателю. Если вы сочтете необходимым, чтобы я, в интересах дела, снял свою кандидатуру, сделаю это прямо сейчас». А в здании Союза в это время — грохот и разруха, мы ходим по жердочкам, отопления нет, со всех сторон то, что называется наездами. Через несколько минут ко мне в кабинет зашла делегация: «Если вы снимете свою кандидатуру с выборов, мы выдвинем до десятка кандидатов от регионов, голоса распылим, и съезд, к которому столь долго готовились, провалим».
Это детали, которые не все знают, но которые повлияли на моё решение. Но скоро уже и половина срока пройдёт до очередного съезда и новых выборов.
Жалею о председательстве чаще всего в минуты, когда хочется уединиться над собственной рукописью, но – приходится заниматься в том числе и проблемой коммунального обустройства. За нас никто нам ничего не сделает, своей хозяйственной службы у нас нет, соответствующей строки в бюджете и самого бюджета у нас тоже нет. А вот налоговики, пожарные, санэпидемстанция, инспекция по сохранению культурного наследия — есть и во множестве. Заметьте: критикуют деятельность Союза те, кто остался в позициях советской системы с её гигантскими возможностями. Но на дворе март 2020 года. Мы обязаны сохранить организацию в условиях сегодняшнего дня. «Жалобы турка» даже в исполнении лермонтовском (/Друг! этот край… моя отчизна!) на проверяющих не действует. Между нами и ними могут оказаться только судебные приставы и предписания, срок исполнения которых — 10 дней. Реальность такова, что для Союза писателей России, как и для любых других общественных организаций, хозяйственные вопросы неотделимы от творческих и часто даже превалируют над ними. Общественные организации, которые этого не поняли, — их уже нет. А герои, пытающиеся давать нам советы от избытка восторга пред собственной мудростью, ни за что ответственности не несут.

— Как сказал поэт Владимир Костров, «жизнь такова, какова она есть, и больше ни какова…» И получается, что статьи расходов есть, а доходов нет. Но для полноты картины все-таки сообщите нам, сколько и за что наш Союз «должен» государству.

— Понимаю вашу иронию. Должно быть если не наоборот, то хотя бы на реалистичных началах. Но на сегодня мы ежеквартально должны Москве 138 тысяч рублей одного только земельного налога. Добавляйте воду, электричество, тепло, уборку территории, охрану, противопожарку, вывоз мусора, связь и ещё с десяток позиций. В месяц до ста тысяч рублей уходит из Союза писателей в закрома Родины. Это те деньги, которые могли бы пойти на развитие Союза, на поддержку того же сайта, на проведение литературных фестивалей, в конце-концов — на зарплату сотрудникам, которую они не получают. В обратном направлении – от государства в Союз – приходит ноль рублей ноль копеек.

— То есть, теперь уже вы не считаете для себя зазорным на судьбу вдруг пожаловаться?

— Я констатирую факт. Были предложения, чтобы региональные отделения отчисляли нам хоть какой-то процент, дабы удерживать Комсомольский, 13. Но мы прекрасно понимаем, что в некоторых регионах ситуация ещё хуже, и от таких предложений отказались. Нам, если на то пойдёт,  важнее сохранить региональные отделения, чем свой исторический офис в Москве. Хотя, от всего, что было можно, мы уже отказались. А наш офис — это возможность сказать молодым писателям: здесь был Шолохов, Шукшин, Твардовский, Распутин, Юрий Кузнецов… В этом кресле сидел автор гимна страны Михалков. Комсомольский, 13 — намоленное именами место.

— Но это ведь только считается, что общественные организации выживают без помощи государства. Например, есть Союз писателей Москвы, которым руководят бывший глава администрации президента С.А. Филатов и бывший министр культуры Е.Ю. Сидоров, и их сайт с гордостью указывает в своих выходных данных, что функционирует при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям…

— Мы обратили на это внимание руководителей Агентства. И на то, что средства для проведения совещаний молодых писателей тоже выделяются лишь параллельным нашему Союзу структурам. Но в ответ нам посоветовали довольствоваться любовью к Родине. Так что уже и комментарии, как говорится, излишни. Надежда лишь на то, что всё в этой жизни не только течёт, но и меняется…

 — Но пока еще всё похоже на то, что в наших чиновниках, решающих судьбу нашей литературы, Сорос жил, Сорос жив, Сорос будет жить.
Можно сказать, что жизнь ваша теперь делится на досъездовскую и послесъездовскую?

 — Я больше года исполнял обязанности председателя в связи с состоянием здоровья В.Н. Ганичева, так что проблемы Союза для меня не стали новостью. Но, одно дело – исполнять обязанности, а другое — получить право на юридическую подпись и отвечать за Союз полностью.

— Полагаю, что было весьма приятно разделять радость делегатов, которые и голосовали за вас, и победили. Но каково было понять, что все разъедутся по регионам, а вы останетесь с проблемами уже один на один…

—  Пока ещё наедине с проблемами я не оставался никогда. Этим и силён наш творческий, наш именно писательский Союз.

— Чем запомнились первые дни в кресле председателя?

— Кресла не было. Кабинета тоже не было. На Комсомольском, 13 шли ремонтно-реставрационные работы, во время которых по инструкции и технике безопасности в здании вообще не имели права находиться люди. Выделялись машины, чтобы вывезти нас сначала в какие-то помещения на Берсенёвскую набережную, потом в Текстильщики. Но мы понимали: если выедем, то больше сюда не вернёмся. До сих пор удивляемся, как выдержали. Поэтому, первого дня, как такового, не было. Были первые полгода, когда мы реально могли потерять здание. В это же самое время с нас наиболее ретивые, но далёкие от проблем Союза литературные оппоненты требовали каких-то мгновенных стратегических прорывов, концепций, подразумевающих многомиллионные вложения. Но нам даже не пришлось, как Одиссею, приковывать себя к мачтам. Мы изначально не сомневались в том, что нужно всего лишь выстоять. И если Берлин или Париж брали после того, как панфиловцы выстояли у Дубосеково, а  гренадеры — у Бородино, то у нас получилось хоть и не столь героически и масштабно, но по такой же схеме…
Хотя, нет, помню первое утро. На электронную почту пришло письмо от Марселя Салимова из Уфы: «Глубокоуважаемый главнокомандующий 8 тысячами гениев. У меня для вас есть приятная новость: Ваш «дембель» через 1825 дней».
Прикинул: это же целая жизнь. Но пошёл на Новодевичье кладбище, отыскал могилу первого нашего председателя Леонида Соболева, прибрался на ней, возложил цветы и поехал в Союз. На работу.

— До съезда и сейчас, спустя два года, вы, Николай Иванов – это разные люди?
— Можно сказать, что я уже не имею права стать иным, потому что люди голосовали за Иванова образца 2018 года. И когда после съезда из ЦДЛ я направлялся к метро, то увидел трёх писателей, сидевших на остановке. Поскольку в нашем огромном мегаполисе в полночь любому знакомому лицу радуешься, я к ним подошёл. Один из них, профессор Литинститута, сказал: «А мы гадаем, подойдёт к нам новый председатель или нет? И вот, подошёл. Спасибо. Подходи всегда к людям, не проходи мимо».
Хоть я и не забываю этот ночной дружеский наказ, но, конечно же, на многое приходится смотреть с позиций «не такого, как все, человека». Например, иногда писатели приходят с прожектами, которые в нынешних условиях просто невыполнимы. Или просят моего участия в мероприятиях, для них, может быть важных, а для писательского Союза странных. А я сегодня отвечаю уже не только за себя, но и за авторитет всего нашего Союза писателей России. Многое не подписываю, что-то категорически отвергаю. А когда прошу проработать вопрос до последней копейки — почти все исчезают и больше не появляются. Порой приходят люди из параллельных литературных структур и других общественных организаций: а пусть СП России тоже подключится к нашему проекту. Но мы решили: не принимать участия во всем, где мы не можем повлиять на конечный результат, куда Союз писателей приглашается только для украшения фасада. Иначе распылимся и будем работать «на дядю».

2. И снова в атаку пошли литературные власовцы…

— Николай Федорович, в последний месяц вдруг озаботилась чистотой наших рядов и вашим авторитетом «Литературная Россия». Что с ней случилось? Уже едва не собирают внеочередной съезд. Вопиют, сигналят всем, что «литературное общество бурлит»…

— Ничего, конечно, не бурлит. А выдавать желаемое за действительное — это стиль тех печатных изданий, которые выживают на скандалах, а не на достоверности в отражении литературного процесса. В нашем же творческом Союзе, во всех его отделениях, идёт работа, а не бурление. Ни один руководитель, ни один серьёзный писатель, ни одна группа литераторов не обратили внимания на это газетное «бурление». Сами себя они взвинтили, а теперь хватают всех за рукава — скажите хоть что-нибудь.
Проговорился невольно Денис Балин из Ленинградской области. В целом положительно оценивая работу Союза, он сообщил следующее: Николая Иванова знаю давно, но, к сожалению, мне не в чем его упрекнуть.
То есть, все-таки приглашали его на газетную полосу с просьбой хоть в чём-то упрекнуть  именно председателя СПР… 
А началось всё на пустом месте. Однажды вечером раздался звонок от В.Огрызко и он радостно сообщил: «Посмотри, как мы припечатали Куняева!» Посмотрел, тут же перезвонил: «Слава, я прошу тебя снять этот материал. Он не идёт на пользу нашему общему делу». «Ты ничего не понимаешь!». «Я как раз всё хорошо понимаю. Ещё раз прошу — если у нас есть дружеские отношения, сними материал…»
Не успел дойти до компьютера, на сайте «ЛитРоссии» уже висел новый материал о том, что председатель затыкает рот газете.  Перезвонил, предупредил: «Вячеслав Вячеславович, газета — не твоя личная вотчина, в её учредителях — в том числе и Союз писателей России, который ты сейчас поливаешь грязью. Ещё раз прошу снять материал».
Тут уже в ход пошла Конституция РФ, обвинение в самодурстве зарвавшегося полковника и прочее. Такое впечатление, что разговор шёл не о моральных нормах или корпоративной этике, а о детском ведёрке, отобранном у редактора в редакционной песочнице. Получилось, что сами себя стали пугать и сами же испугались вместе со своим окололитературным активом. И ещё больше испугались, когда мы обнародовали: да, учредителем газеты является также и СП России, а у господина Огрызко — всего лишь одна четвертая часть голосов учредителей. Получается, что хвост виляеть собакой?
Я попросил редакцию и активных комментаторов (почему-то почти сплошь анонимных — подобное льнёт к подобным) подать на меня в суд за попрание Конституции и цензуру. Не подают, стоят насмерть. Потому что и сами понимают, что нечего мне предъявить, кроме личного воспалённого воображения. А вот мы теперь своим правом учредителя воспользуемся, когда посчитаем нужным. И, в отличии от г-на Огрызко, Конституцию РФ будем использовать не как красную тряпку, а как основной закон.

— Я не заметил ни одного уважаемого писателя на стороне Огрызко. Может быть, в этом и есть результат его отчаяния?

— У Союза немало недругов, желающих нашего распада и исчезновения. Но сама жизнь вновь и вновь подтверждает: на самую грязную работу против нас добровольно идут лишь профессиональные коллаборационисты. Или – литературные власовцы, готовые то ли от своей животной ненависти к тому, что повыше них, то ли просто из желания выслужиться перед оруэлловским «старшим братом».
Так что будем считать, что с «ЛитРоссией» ничего не случилось. Она уже долгие годы остаётся в своём репертуаре. И до сих пор эффект от её наскоков получается противоположный.

— Но вы же не собираетесь закрывать «Литературную Россию»?

— Во-первых, у меня на это нет полномочий, у нас решения подобного рода может принять лишь пленум. Во-вторых, у газеты славное прошлое, одно имя Э.Сафонова чего стоит. Его портрет, кстати, висит в приёмной Союза писателей, а вот есть ли в редакции — об этом не слышал. Знаете, когда стало ясно, что Сталин подчинил себе страну? Это когда в приёмной Калинина исчезли посетители. Было время, когда именно в литературных редакциях кипела жизнь, когда они были центром притяжения для писателей. А кто из писателей был последний раз в «ЛитРоссии», кто назовёт её фактический адрес и покажет дверь, которая ведёт в редакцию?
То есть, нынешняя «ЛитРоссия» нам уадитории не добавит и не убавит. И для Союза она — не та проблема, о которой болит голова. Есть вопросы поважнее.

3. Шолохову хватит 20 тыс. руб. на 5 лет…

— Николай Федорович, при подведении итогов 2019 года Вы выделили три составляющие работы Союза: открытость, внимание к региональным писательским организациям и работа с молодыми авторами. Эти приоритеты будут видоизменяться в процессе дальнейшей работы? Что осталось за скобками этих трёх позиций?

— Они стали основополагающими. Хотя и дальнейшая выработка стратегии в наших действиях не отменяется. Например, надо усиливать наше влияние на информационном пространстве. Надо наращивать системность в работе. Если берёмся за направление, то выстраиваем целую линию мероприятий с логическим завершением. Или — более содержательным продлением. Или, например, включаясь в праздновании 75-летия Великой Победы, решили не останавливаться на 9 мая и Москве. Мы помним, что Вторая мировая закончилась на Дальнем Востоке, и прорабатываем вопросы своего участия в мероприятиях в Чите, Владивостоке. Увековечивая имена писателей, вышли на сотрудничество с создателями новых сортов плодовых деревьев. В разработке — выпуск с 2022 года почтовых марок. Присвоение имён географическим пунктам… Это тоже часть нашей работы. В Мичуринске в апреле — заседание Совета по защите родной природы, откуда выедем в ЛНР с тысячей саженцев — посадим сады в честь 75-летия Победы и в память о молодогвардейцах. В Ханты-Мансийске и Сургуте — выездной секретариат по освещению в литературе темы человека труда. Точнее — человека творческого, человека-созидателя. А 1 мая — встреча со школьниками из этого региона в Москве на Поклонной горе.  У нас большие выезды в Питер, Мурманск, Махачкалу…
Особое наше направление, в котором первые и вполне уверенные шаги уже сделаны  — возрождение школы  художественных переводов. Здесь мы начали с Дагестана и Республики Коми…

— Деятельность секретариата — это оргработа. А как проявляется внимание к творческой составляющей писательского Союза?

— В творческом Союзе при отсутствии финансирования и при минимальном штате сотрудников достаточно трудно определить, где кончается чисто творческая составляющая, где начинается хозяйственная деятельность. Создание комфорта в Шолоховском зале — освещение, шторы, кресла, плазма качественного разрешения, цветы, портреты — это хозвопросы генерального директора или это подготовка атмосферы для проведения творческих вечеров и нашей Литературной гостиной? Отчетность по бухгалтерии — это оргработа или подготовка нормальных условий для творческого общения? Работа Приёмной комиссии — её как оценивать?
В принципе, на Комсомольском, 13 всё нацелено на то, чтобы писателю было комфортно — и при решении творческих своих проблем, и при человеческом общении, и при решении организационных задач.

— Вы ощущаете хоть какие-то изменения в обществе по отношению к Союзу писателей России? В чем это выражается?

— Как ни странно, вдруг началась новая волна атак на Союз. Лежали бы сонной тушкой — таким нам были бы и рады. А поскольку градус активности мы в своей деятельности повысили, то сразу же и стали появляться у нас разного рода критики. Мы, конечно, ни от кого не прячемся, приходите, засучивайте рукава, работайте. Но — другая у них задача.
С другой же стороны, внимание к нам повысилось и в конструктивном смысле. Гораздо чаще нас стали приглашать на мероприятия от федерального до муниципального уровней. Приглашают к себе и депутатские фракции Госдумы. И Министерство обороны стало о нас не забывать. Губернаторы тоже с нами сотрудничают. Праздниками становятся для нас поездки в Звёздный городок на встречи космонавтов после возвращения на Землю… То есть, Валерий Николаевич Ганичев заложил вполне надежную основу для диалога с обществом.
У нас единственный «провал» — это ситуация с учреждением премии имени М.А. Шолохова. Союз писателей год назад выступил за её возрождение во Всероссийском масштабе, разработал предложения, направил их в Ростов. От нас запросили кандидатуру в Экспертный совет премии, представили Валерия Латынина. Но на выходе…
На выходе вместо Всероссийской премии — губернаторская. И только для авторов, живущих исключительно в Ростовской области.  Премия — раз в пять лет. Конкурс проводит местный краеведческий музей, а не писательская организация. От Ростовской писательской (в которой состоял на учёте Шолохов) в Совете — ни одного человека. В денежном эквиваленте премия — всего 20 тысяч рублей (для сравнения: Абрамовская, Гончаровская, Распутинская — по 500 тысяч). Вот так оценили земляки авторитет нобелевского лауреата. У нас некоторые районные литературные премии стоят по авторитету и статусу выше, чем нынешняя Шолоховская. Подобное неуважение к имени писателя мы встречаем впервые. Поэтому на секретариате посчитали единственно правильным выйти из состава участников данного чиновничьего проекта, чтобы не быть причастными к такому позору, и, конечно, решили отозвать Латынина из состава Экспертного совета. А оценить по достоинству имя и провести предстоящий юбилей Михаила Александровича мы сможем и сами, без ростовских чиновников.
А для сравнения скажу: в это же самое время Союз вместе с администрацией города Талдома Московской области учреждает премию имени Салтыкова-Щедрина, которая по масштабам в сотни раз превышает «усилия» ростовчан. И администрация города в полном составе приезжает на секретариат в Союз писателей, где обсуждаем совместную работу. Так что чиновники у нас тоже разные.

4. «Задрав штаны, бежать за комсомолом…»

— Большой блок вопросов — молодёжь и Союз писателей…

— К более активной и наступательной работе с молодыми нас подтолкнул съезд. Точнее, статистика, которую мы попробовали обобщить. 6 процентов членов СП России моложе 35 лет — это нормальное положение вещей? У нас оказалось 12 организаций, в которых не было писателей моложе 40 лет.  Есть организации, где средний возраст — 68 лет. Мы что, потянем Союз за собой в могилу? Кроме понимания необходимости работы с молодыми, это ещё — и прямая уставная наша обязанность.

— Что Вам близко и не близко в творчестве нынешних молодых?

— Молодёжь в большинстве своём такая, какою и должна быть, она приходит к нам с желанием удивить и восхитить мир своим художественным словом. В Союзе выстроена достаточно чёткая система творческого общения с литераторами, мечтающими о первой книге и о вступлении в Союз. Поиск талантливых авторов в регионах, в ЛИТО при областных организациях,  отбор участников в областных, затем межрегиональных совещаниях. Высшая награда — это рекомендация на Всероссийское совещание в Химки. Согласно Положению о Совещании — там, где в нём принимают участие более 7 секретарей СП России, где обсуждается не менее 50 человек из 4 федеральных округов, совещание имеет право рекомендовать к приёму в Союз напрямую.  Но — с учётом мнения общего собрания или правления местных писательских организаций. Здесь мы «не давим» на регионы, нам важно, чтобы человек мог затем стать на учёт (согласно Уставу) по месту жительства. Это заставляет и молодого литератора сближаться с местной писательской организацией, проявлять уважение к старшим товарищам (это ведь часть общеписательской культуры и традиции!), быть с ними в одной команде. Если организация категорически против приёма и постановки на учёт (зачастую причиной являются личные качества кандидата), то и мы не пропускаем его дальше приёмной комиссии. Всё открыто и честно. Потому у нас на Всероссийском совещании 90 процентов участников — это посланцы региональных организаций, и проблем с приёмом практически нет. Хотя, при определенных ситуациях мы можем оказаться также и на стороне молодого литератора. Главное наше условие в делах спорных — это публичность.
А что близко или не близко… На последнем совещании практически все руководители отметили, что в прозе и поэзии молодых исчезает мужское начало, нет стержня. Эдакое литературное «Оно». Когда мы заговорили об этом,  некоторые из молодых авторов в ужасе отшатнулись: не надо нам пропаганды «Первого канала», не надо нам о молодогвардейцах, не надо  нас учить, о чём писать. Таких, слава Богу, мало, и нам они, если честно, не интересны. Идите в другие союзы и сообщества, где нет разницы, советские или американские войска освобождали Освенцим.
Я, конечно, готов посодействовать включению молодых писателей в журналистскую школу выживания в экстремальных условиях или в поисковые группы, где все не понарошку. Но мужскую судьбу не подаришь. Для меня писатель — это яркая личность. Пальцем набить много буковок на компьютере можно. А вот из пальца извлечь глубокое дыхание жизни — вряд ли получится.

— Видите ли вы среди сравнительно молодых писателей тех, кого хотелось бы пригласить в аппарат правления Союза писателей России?

— Видим. Ребята все на виду. Совет молодых с чего начался? На одно из первых заседаний секретариата я пригласил А.Тимофеева, В.Попова и С.Бударина. И при всех сказал: отныне сидите здесь, внимайте проблемам Союза, смотрите, как мы их решаем, потому что через несколько лет вы и ваше поколение будете стоять во главе Союза писателей и нам важна преемственность. Так создался СМЛ. Кто-то побаивается — ах, они придут к власти. Так именно мы их сами и должны привести!!! И не ослаблять надо работу с ними, а усиливать. Чтобы им интересно было у нас. Чтобы гордились причастностью к нам.
Одна из уже названных газет в материале Светланы Пешковой оборвала мою фразу, сказанную на совещании в Химках; и мой ответ на вопрос, а что даст молодым вступление в Союз, ограничила только этими моими словами: «Союз писателей России вам ничего не даст», а все, что далее я сказал, вымарала. И далее пошла газетная пляска на тему: а нужен ли вам, молодым, такой Союз с таким обезумевшим председателем? Конечно же, я в своем ответе перечислил всё то, что Союз может дать: Союз писателей вам даст гордость за принадлежность к истории нашейго творческого союза, СП России вам даст творческую неуспокоенность и требовательность при работе со словм, ваш приход в СП России даст в итоге нам самим радость от ваших успехов. Вот это как раз и оборвали. Так что сама фальсификация моего ответа унижала и оскорбляла прежде всего самих молодых писателей, поскольку предполагала, что все они уже выстроились в очередь в Союз с ложками, что и юный Гоголь стремился повидаться с Пушкиным лишь для того, чтобы узнать, какие выгоды от литературного ремесла.
Жаль, что в угоду редакционной политики молодой журналист, готовивший этот материал, уже прошёл школу вранья. Хотя и сидел вместе с той же Светланой в одной из аудиторий писательского совещания и внимал нашим словам о проблемах нравственности в литературе…
Но — всё взаимосвязано. В одном ряду стоят вранье и «не учите нас жить», а следом идёт уже и насмешка над подвигом молодогвардейцев.
Потому мы и радуемся от всей души за успехи писателей не по обозначении профессии, а по духовному свойству. Я бы уже сегодня охотно согласился работать в секретариате вместе с Александром Дашко из Ульяновска, Игорем Голубем из Калининграда, Машей Четверяковой из Омска, Олисавой Туговой из Рыбинска, Романом Кругловым из Питера и многими другими…

— Вы пропустили Василия Нацентова из Воронежа, Григория Шувалова из Москвы…

— Вновь понимаю вашу иронию. На сегодня Василий Нацентов не возглавляет СМЛ в Воронеже, там другой руководитель — и так решили сами молодые писатели, не увидевшие в своём товарище лидера, берущего на себя ответственность. Его многочленство во всевозможных, порой прямо противоположных союзах — это его личная проблема, это проблема отсутствия внутренних убеждений. Так что у СП России, как и у Воронежской организации, нет проблемы Нацентова. Случился некий шум, который уже завтра забудется, а проблемы нет. Химки показали — идут ребята значительно чище, талантливее, работоспособнее, что немаловажно — уважительнее к старшим, благороднее и благодарнее. С такими и работать интереснее.
С Григорием Шуваловым ситуация несколько иная. На съезде мы попросили молодёжь делегировать одного своего представителя в секретариат СП России. Они предложили Григория, как наиболее зрелого, уже автора книг. Мы приняли это предложение. Но далее он стал заявлять в социальных сетях, что ему стыдно находиться в руководстве нашего Союза. Я и предложил: Григорий, если стыдно, выходи из его руководящих органов, зачем мучиться. Он написал заявление и вышел. И все, никаких проблем у нас и, надеюсь, у Шувалова, больше нет. А вот в СМИ теперь возникла проблема шуваловского фантома, которого якобы травят и изгоняют из Союза. В то время как он вполне спокойно присутствует в экспертном совете СМЛ на совещании в Химках.
Единственное, что я бы хотел дружески посоветовать Григорию — это внимательно оглянуться вокруг. Его имя сейчас противники Союза используют в качестве толоконного лба для ударов по Союзу или как отравленные наконечники в стрелах, запускаемых в наш СП. Поиспользуют — и выбросят, и больше ни разу не вспомнят. Есть своё мнение по какому-то вопросу — отстаивай его сам, но не позволяй трепать его третьим лицам по их усмотрению.
Проблема тут ещё и в том, что именно борцы с  идеологией оказываются самыми заидеологизированными. Если, например, прекрасный прозаик сибиряк Валерий Шелегов выходит из Союза писателей только потому, что увидел на фото в здании на Комсомольском, 13 государственный флаг Российской Федерации, а не сталинское Красное знамя, то тот же Шувалов, которого якобы интересует человек, а не идеология, подозревает наш Союз в сталинизме. Как говорится, куда при таком разбросе мнений бедному крестьянину податься? Или хотя бы председателю? А ведь и антисоветский Бунин, и сталинист Шолохов у нас стоят рядам на книжных полках. И русская литература со времен  Пушкина – это не шагающая в ногу шеренга, а симфония разных миропониманий и разных чаяний, объединенных разве что состраданием или хотя бы уважением к человеку.  По большому счёту, нет в Союзе так же и проблемы «молодых» и «стариков». Есть нормальная живая творческая и организационная работа, во время которой все мы стоим ровно столько, сколько заслуживаем.

5. «Я к вам пишу — чего же боле?..»

— Что, на Ваш взгляд, самым значительным писателям из нашего Союза писателей России не позволяет преодолеть информационную блокаду?

— Принадлежность информационных ресурсов тем, кому проблемы нашей культуры и литературы так же далеки, как оленеводу проблемы выращивания хлопка. Им важнее превратить людей в экономические единицы. На одном из Соборов Патриарх сказал очень точно: народ будет защищать своё Отечество не за удвоение ВВП, а за свои духовные основы. Это первое. И второе — муравьиный уровень подготовки журналистов. Откройте новостной поисковик Яндекса. У всех СМИ одна и та же новость в десятках интерпретаций — все переписывают её друг у друга. Зато когда оказывается, что новость недостоверна, оправдывается только первоисточник. Остальные устремляются вынюхивать новости дальше. Столь же простовата и система попадания в информационное поле.  Мне как-то на передаче «Время покажет» сказали: кричите громче и вырывайте микрофон, тогда попадёте в кадр. А по-иному нельзя? Нет, вы же репликанты все у нас. Вот лично я не хочу быть «репликантом». Чувство собственного достоинства подавляющего большинства наших писателей не позволяет им быть известными любой ценой. А сам талант уже ничего не стоит, потому что его место может занять сначала «репликант», а потом и любая «говорящая голова».

— Вот я вам зачитаю заданный вам вопрос целиком: «Когда-то Союз писателей России был не просто творческой организацией, а и одним из самых неравнодушных к судьбе страны и народа центров. При Бондареве, а потом и при Ганичеве было много писем с подписями Белова и Распутина, композитора Свиридова, художника Сидорова, актёров Ланового и Бурляева…
Почему исчерпали себя эти коллективные обращения в адрес властей о тех или иных проблемах страны? Что изменилось: ушло из жизни поколение писателей с активной гражданской позицией или это сама жизнь так поменялась, что люди себя стали уже ощущать замурованными в железобетон муравьями?»

— Коллективное письмо должно выстреливать однажды или никогда. Помните «Слово к народу» в начале девяностых? Все мы помним. А что помним ещё из коллективного? А практически ничего. У каждого времени есть свой жанр. Давайте вспомним ту же «Будку гласности» времен перестройки. Уж как её таскали по всей стране.
А вот когда собраны подписи для решения какого-то конкретного вопроса, это бьёт в точку. Общие же воззвания к справедливости, миру, благоденствию… Затаскали.  Из последнего подписанного мной — это обращения о поправках в Конституцию о русском народе и русской культуре, играющих особую роль в исторической судьбе нашей Родины.

— И еще один вопрос из поступивших: «Почему наиболее раскрученные писатели, вступив в Союз писателей России, стараются от него дистанцироваться? Ведь являются же членами СП России Захар Прилепин, Сергей Шаргунов, да и тот же Мединский… Про Алексея Иванова не знаю, поскольку не слышал, чтобы он говорил о своей принадлежности к тому или иному Союзу. Может быть, творческая жизнь из общественной превращается в частную или какую-то иную, связанную скорее с медийными или политическими центрами, чем с творческими?»

— Захар Прилепин создал свою партию, у него другие, чем у нас, задачи. Сергей Шаргунов — мой первый заместитель, и у нас нет проблем во взаимодействии. Члены СП России — министр иностранных дел Сергей Лавров, певец Ринат Ибрагимов, актёр и писатель Владимир Конкин, Николай Дроздов, Николай Добронравов, Михаил Ножкин, митрополит Климент, Николай Рыжков — могу назвать десятки, сотни уважаемых людей, кто Союза нашего не сторонится. Да, работа писателя в большинстве своём требует одиночества. Просто кто-то по характеру более подвижен, более общителен. А кто-то загружен служебными делами. Каждого понимаем, каждого ценим, не подгоняем под одну линейку. Жизнь сама регулирует взаимоотношения писателя и общества и находит оптимальное сосуществование. Те же Распутин и Белов никогда не рвались в руководители Союза, но без них Союз немыслим.
Новостью является лишь то, что когда-то писатель без признания именно в писательской среде был не мыслим. А теперь ключом к успеху является признание в СМИ. Но это уже другая тема.

— Опять вопрос зачитываю дословно: «Какою Вы видите жизнь Союза писателей России лет через  10 – 15? Верите ли Вы, что однажды дело дойдёт до самой строгой перерегистрации типа переаттестации, и останется в Союзе  от силы  одна тысяча человек? Может такое произойти?»

— В самую строгую перерегистрацию не верю. Нет в творчестве такого эталона, как тот же куб чернозёма. Знаю одну поэтессу, которая издала книгу стихов об отце: один день — одно стихотворение о родном человеке. И гордится, что целый год жизни посвятила папе. А может, лучше бы написала один стих, а не 365… Да и судьи кто при переаттестации? Кому-то нравится любовная лирика, кому-то боевики, кому-то фантастика. Кому-то телеграфный стиль, кому-то философские рассуждения. В творчестве работает химия, атмосфера, а не количество печатных знаков или повторения слова «Люблю Родину». На одном из молодёжных семинаров подрались два слушателя. Причина не в том, что кто-то был патриотом, а кто-то либералом.  Вцепились друг в друга по иной причине — кто из них больший патриот Отечества…
 Приёмная комиссия отсеивает одну треть кандидатов уже после того, как люди прошли региональные собрания. Вот это большая проблема — ответственность за рекомендацию при вступлении в Союз. А чистить ряды после того, как у человека уже в кармане билет… Я против.

— Вот, ещё один вопрос: «Не хотите ли  проводить в СП России на Комсомольском, 13 регулярные  творческие вечера  известных  современных писателей по типу «Линии жизни» на ТВ «Культура» — с вопросами  читателей,  с  чтением стихов? Можно было бы снимать все это на видео и  выставлять в Интернете».

— Это хорошая идея. Мы уже провели несколько творческих вечеров в нашей Литературной гостиной в Шолоховском зале — поэтические вечера Н.Дробышевской, Т.Грибановой, В.Дворцова. То есть нам уже не хватает площадки ЦДЛ. Пока эти вечера держат в своих руках сами организаторы, нет единой хозяйки Гостиной.  Но думаю, наладится и это. И выйдем в Интернет. Мы ведь наладили с помощью того же СМЛ трансляцию съезда на всю страну через социальные сети и сайт «Росписателя». Сейчас с нами активно работает канал «Союз», вышло несколько передач. Есть опыт Краснодара, который выкладывает в Интернет своеобразные визитные карточки своих писателей.

— Следующий вопрос: «Если подходить объективно, СП России ведёт большую работу. Есть большое количество разных мероприятий, есть литературные конкурсы и премии, самая живая связь с регионами. Оживилась работа с молодежью. А вот чего, на Ваш взгляд всё-таки не хватает и что можно было бы ещё сделать в нынешних условиях?»

— Я сейчас скажу, что хочу, чтобы писатели ушли из библиотек, и «ЛитРоссия» получит пищу для своего ума на целый месяц. На самом деле, это большое благо для нас, что библиотеки нашим писателям предоставляют аудитории. И мы этим должны пользоваться, а библиотеки благодарить. Но всё дело в том, что для писателей современный мир не должен замыкаться на книжных аудиториях. Люди и, значит, наши литературные герои живут в шахтах, офисах, на стройках, в подводных лодках. Только что приехал из Великого Новгорода, где поисковики умоляли: граждане писатели, почему вас нет рядом, когда ребятишки поднимают останки погибших бойцов Великой Отечественной? Прошлой осенью подняли солдатика, который 75 лет простоял на коленях: как сполз в окоп от смертельного осколка в голову, как засыпало землёй от взрыва — так и простоял в ожидании тех, кто поднимет, наконец, его. Голливуд тратит миллионы долларов в поисках подобного рода сюжетов, засылает сценаристов в самые горячие точки, а потом мы удивляемся, почему в кино всепобеждающая американская армия! Потому, что на креативную индустрию у нас в стране тратится 0,5 % от ВВП, в Европе — 9 %, в Китае уже 14, а в США — ещё больше.

— Вопрос: «Из Вашей впечатляющей двухлетней динамики рабочих поездок для встреч с писателями и руководителями регионов, наверняка, что-то запомнилось и отложилось в душе особо».

— Поездки в регионы — они не ради самих поездок. По 8 командировок в месяц порой бывает многовато, тем более, когда с самолёта через несколько часовых поясов — сразу на поезд, без заезда даже домой сменить рубашку. Но мы в секретариате видим в этом иное: значительно оживили свою работу большинство регионов! И я еду на уже подготовленную встречу с руководством региона. Встречи проходят в обязательном порядке вместе с председателем регионального отделения, и порой это единственная возможность попасть на приём к руководителю края и хотя бы просто познакомиться лично. В одном городе меня на перроне встретил министр культуры: «Николай Фёдорович, вы планируете поднять у губернатора вопрос с помещением для писателей. Вот ключ. Сейчас едем и смотрим помещение. Понравится — они там остаются. Но первый вопрос в беседе снимаем». В другом месте во время встречи снимаем проблемы с финансированием регионального литературного журнала. Где-то добиваемся того, чтобы в строке бюджета была прописана возможность раз в год посылать в Москву на Пленум или для участия в работе Всемирного Русского Народного Собора регионального руководителя писательской организации. Где-то решаем проблемы по выездному секретариату, где-то по стипендиям писателям, где-то — по оплате коммуналки. Половина поездок — просто в писательские организации: дорогие коллеги, я перед вами, Москва с вами, вы не забыты, готов ответить на любые вопросы или снять какие-то проблемы. Однажды поехал, чтобы просто людям сказать спасибо за их активную творческую работу. Если есть возможность и время, еду и на юбилеи писателей, организаций.
Так сложилось, что в регионах отношение к людям творческих профессий зависит от губернатора и его команды. Вот я и еду туда, где можно решить конкретные проблемы. А регионы… В прошлом году это Благовещенск, Чита, Нарьян-Мар, Новосибирск, Грозный, Махачкала, Тамбов, Воронеж, Архангельск, Кемерово, Оренбург. Впереди Магадан, Ханты-Мансийск, Питер, Мурманск. Да что брать такую даль! Когда приехал в Тулу, оказалось, что за последние 25 лет к писателям не заезжал ни один руководитель Союза. А казалось бы, рядом. Прошли встречи в Пскове, Рязани, десятке других городов. И это только я. А мои заместители, секретари? Якутск, Петропавловск-Камчатский, Уфа, Тверь, Курск… Даже когда родственники не встречаются, не ездят друг к другу в гости, кровная связь истончается и обрывается.
Мечтаю, когда ситуация изменится и чиновничья или законодательная Москва сама даст сигнал руководителям регионов, с каким вниманием и достоинством следует относиться к творческим людям, в том числе к писателям. Однако подобное на сегодняшний день отсутствует. Значит, работаем в условиях, которые сложились не по нашей воле или вине. Но — работаем, а не плачемся или списываем свою пассивность на обстоятельства.

— Вопрос: «Вы застали ту писательскую жизнь, которая была при СССР.  Что лично писатели и литература потеряли, а что приобрели?»

— Сейчас, например, говорят о демографической проблеме в стране. Но не рожденные книги, когда в девяностые годы писатели вместо рабочего стола таксовали, подрабатывали грузчиками — это тоже колоссальная пробоина в культурном пространстве нашей страны. Мне давал рекомендацию в Союз Иван Фотиевич Стаднюк, дружил я с Владимиром Богомоловым. Многие из нас тесно общались с Пикулем, Астафьевым, Алексеевым, Передреевым, Старшиновым. Мы, наше поколение, оказались звеном, которое может более молодым передать дух того героического времени, того великого поколения фронтовиков. Всего лишь через одно рукопожатие,  от Шолохова и Твардовского — до нынешних молодых. Хотя кажется, что это уже давно минувшая эпоха.
Думаю, потеряли больше, чем приобрели. Утратили литературу как часть высокой культуры. Приобрели проблемы. Получили возможность печать свои книги в авторской редакции (были бы деньги), но при этом теряем внутреннего редактора, который половине выпущенных таким образом книг не позволил бы появиться на свет…

— Вопрос: «Здравствуйте, уважаемый Николай Фёдорович! Меня, как и многих других членов, очень интересует перспектива создания электронного и печатного органа Союза писателей. Есть ли подвижки в решении этого важнейшего вопроса и какие сроки Вы можете назвать? Что мешает и чем мы, рядовые члены, можем помочь? А то мы как сапожники без сапог».

— У нас выходила газета «Российский писатель», она и сейчас выпускается по каким-то значимым для жизни писательского сообщества событиям. К сожалению, сами писатели не стали той силой, которая дала бы мощную подписку, а значит, средства на её издание. А другого источника для финансирования у нас просто нет. На что казался могущественным в финансовом отношении МСПС, но едва прекратились поступления им от арендаторов — «Общеписательская литературная газета» тоже закрылась.
У нас прошло совещание в Ульяновске главных редакторов «толстых» литературных журналов — но даже они, вынужденные хозяйственники, не смогли пока найти выход из создавшейся ситуации. Сергей Шаргунов на одном из совещаний в Кремле поднял этот же вопрос, вроде бы ищется возможность как-то помогать хотя бы некоторым журналам — допустим, имеющим солидный возраст в те же 65 лет и ставшими национальным достоянием, но даже и это пока не продвигается дальше вялого обсуждения.
Сегодня у нас кроме «Российского писателя» появилась ещё и электронная версия «Дня литературы». Давайте создадим ещё несколько. Чем больше их будет, тем лучше. Заработали сайты писательских организаций, где также размещаются материалы и публикации своих авторов…

— Есть ещё вопросы по поводу помощи Агентства по печати и массовым коммуникациям. Просят — ни в коем случае не осеняйте знаком качества СП России ту «булькающую жижу» — так в вопросе читателя, которую поддерживают через гранты и субсидии Агентства Союз писателей Москвы, Российский союз писателей и прочая, прочая союзы.

— Я — председатель Союза писателей России. И я буду отстаивать интересы нашей организации. Как живут и чем живут создаваемые на каждом витке событий параллельные структуры – знаю, но это меня мало интересует. Всегда прошу писателей России: гордитесь своей историей и своим творческим багажом. За нами великие имена. Мы ниоткуда не выходили и никого не предавали, мы не меняли своих убеждений и места прописок. Все наши руководители и первые среди первых — Распутин, Белов, Солоухин, Гамзатов и другие великие старики лежат в родной земле. Никто не сбежал, не уехал из страны искать кисельные берега. Пусть попробуют это же сказать о себе литераторы иных союзов. У нас десятки писателей, имеющих национальные звания народных. У нас два Героя труда России, лауреаты Госпремий.
В конце-концов, мы, по сути — экспертное литературное сообщество России. У нас у единственных не распалась ни одна организация в регионах и мы есть всюду, кроме Татарстана, хотя в Набережных Челнах уже само возникло небольшое отделение, и из Казани приняты несколько человек в наш Союз. Эта стабильность и значимость СПР как раз многих и раздражает. У нас — гордость за историю, у них — зависть и злобность. Трудно порой понять, почему это раздражает именно чиновников, обязанных по долгу государевой службы поддерживать всё, что работает на авторитет России, но… Но время такое трудное выбрало именно нас, оно упало нам на плечи и мы должны выстоять. Для истории литературы и страны мои два года — мельчайшая песчинка, хотя и она безмерно тяжела. И не прогнуться под изменчивый мир — это пусть красиво поёт Макаревич, сам десятки раз прогнувшийся. Они поют и пляшут, а мы делаем своё дело, завещанное предыдущими поколениями писателей. 

— Цецен Балакаев из Питера подметил важность нашего банера, на фоне которого фотографировались, давали интервью писатели во время совещания в Химках. Это ведь правильно и современно — утверждать имя своего Союза.

— Цецен Алексеевич прав, это важнейшая составляющая нашей общей работы. А то ведь порой даже на табличках помещений, где находятся региональные организации, нет не то что эмблемы Союза, а даже и просто названия организации. Мелочи играют значительно большую роль, чем нам кажется.

6. О личном, но не лишнем…

— Что из прочитанного Вами в последнее время  запомнилось  и  порадовало?

— Как ни странно, но напряжённая командировочная жизнь даёт возможность больше читать. В связи со 100-летним юбилеем Ф.Абрамова перечитал его «Чистую книгу». Во время поездки на Донбасс «проглотил» художественную энциклопедию «Сто великих людей Донбасса». Подаренные в регионах книги местных авторов — ещё один способ открыть новые имена, познакомиться с качеством литературы.

— И еще в связи с вашей теперешней занятостью коллеги спрашивают, как у вас обстоят дела со своим личным творчеством? Не растворились ли «в раздражении на бесконечные писательские конфликты и благоглупости»?

— Всякие глупости как раз и подталкивают к собственному творчеству: неужели и я завязну вот в таких вот склоках? Для меня выше всех должностей и званий моё имя на обложке собственной книги.

— Сергей Бударин, которого вы уже упомянули, прислал сразу несколько вопросов.
1. Планируете ли Вы выдвигать свою кандидатуру на следующий срок?
2. Кого Вы видите следующим (после Вас) председателем СПР?
3. По прошествии двух лет на посту председателя, чтобы Вы хотели изменить в своих решениях?
4. Каким Вам видится будущее Союза при Вашем правлении? Что будет предпринято для достижения этого видения? Каким Вам видится Союз после Вашего правления?
5. Вопрос, возможно, больше к обсуждению секретариату, чем к интервью, но раз представился случай, задам: в следующем году исполняется 80-лет со дня рождения Юрия Поликарповича Кузнецова, планируем ли мы проведение в связи с этим каких-либо организационных мероприятий? К примеру, учреждение Всероссийской премии имени Кузнецова?

— В таком же порядке я буду и отвечать.
1. Никогда не говори «никогда», чтобы всегда была возможность выбора. Хотя и согревает меня мысль на второй срок не выдвигаться.  Мне кажется, что всё, что я могу сделать, можно сделать и за первый срок. Дальше может идти простое усиление той работы по выработанным направлениям, которую может выполнить и другой человек. И у него, конечно же, возникнут и свои идеи, свои возможности для реализации планов и улучшения ситуации.
2. Перед съездом мы на секретариате несколько раз просили Валерия Николаевича Ганичева назвать преемника. Он стоял твердо: пусть съезд решит. Скорее всего, так поступлю и я.
3. Практически ничего. Благо, у нас работает правление как высший орган управления Союзом между съездами. На одном из Пленумов я сам попросил писателей не утверждать два моих приказа — по выводу из состава сопредседателей И.Переверзина и В.Середина. Ситуация с ними после регистрации съезда в Минюсте изменилась и я посчитал, что изданное мной распоряжение, необходимое в определённый момент, больше не играет роли. И пленум по моей же просьбе отменил моё же распоряжение. Второй случай — назначение кураторов по федеральным округам. Однако руководители писательских организаций попросили меня действовать напрямую, без посредников. Я согласился с ними и это распоряжение тоже было отменено. В остальных позициях я убеждён в своей правоте и ничего не собираюсь менять.
4. После моего правления мне хочется видеть Союз ещё более динамичным и успешным. Это будет как бы награда и за мой труд, за придание его деятельности определённого ускорения.
5. Имя Юрия Кузнецова для меня много значит. Я немного был даже лично знаком с ним, его поэзия для меня — это высочайший образец художественного слова и гражданственности. Готов рассмотреть любые предложения, связанные с увековечиванием его имени.

— Тема вашего пребывания в плену всегда всплывает. Вот и теперь ваш однофамилец, Геннадий Иванов из Костромы, её затронул, может быть, она для нашего разговора и не совсем уместна.  Он спрашивает: как удалось выжить, не сломаться?

—  К этой теме я отношусь почти спокойно, особенно после того, как написал книгу. Ещё раз всё пережил в строчках прозы — и стало полегче. Но, конечно, бесследно это не прошло. В чём проявляется — оставлю при себе. Хотя даже на этой странице моей биографии до сих пор идут спекуляции: если Иванов вернулся из зиндана, значит, он там и не был, другие ведь не вернулись. Это мой земляк, Евгений Потупов строит в прессе подобные предположения. Но я вернулся благодаря тому, что у меня в друзьях были настоящие офицеры, которые пошли за мной в горы, в банды, под пули и ножи, но вытащили. Дай Бог каждому иметь таких товарищей. Поэтому для меня не существует красивой фразы: «Я бы пошёл с ним в разведку». Главный вопрос должен звучать несколько по-иному: «А пойдут ли в разведку со мной»?
 А не сломиться помог писатель Чехов. Это была моя кличка для охранников в плену — «Чехов». Если поднимали из ямы наверх как полковника — значит, будут бить, в очередной раз выводить на расстрел или сбрасывать живьём в могилу. Если звучало — «Чехов, наверх», то были возможны новости. И своё поведение выстраивал под Чехова. Сказал себе: если останусь жив, то напишу об том книгу. И каждый свой день, каждый поступок, всё своё поведение держал под писательским контролем: а как я об этом напишу? Как себя веду? Будет стыдно или нет? Полковник Иванов давал определённый стержень, писатель Иванов вытаскивал мою нравственную составляющую. Потихоньку оба и выкарабкались из подземелий. И, к слову, об ответственности писателя перед написанным. Месяца через три после выхода книги у меня раздался ночью телефонный звонок. «Полковник Иванов? Это Боксёр из охраны, который хотел отрезать вам уши. Помните? Я прочёл вашу книгу «Вход в плен бесплатный». Вы всё написали по правде. Потому я… я хочу извиниться перед вашей семьёй за те страдания, которые мы доставили вам».
Тогда первый раз после плена заплакал…

— И традиционный вопрос, почти цыганский: чем сердце успокоится? Или спрошу по-писательски: что в чернильнице?

— В чернильнице — последние фразы нового романа. Скорее всего, он будет называться «Без права на славу». Это девиз разведки: «Без права на славу, но — во славу Отечества». Люблю таких людей. Мне кажется, сейчас у нас в Союзе, во всех 90 организациях именно такие люди — которые не гонятся за славой, но работают во благо общего дела, во имя Отечества.

Спасибо за интервью. Всем читателям сайта, всем друзьям — удачи в жизни и творчестве.

ПЕРВОИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ – САЙТ  СП РОССИИ «РОССИЙСКИЙ ПИСАТЕЛЬ»(ССЫЛКА)